Василий Уткин: Отказ от трансляций ОИ опасен для развития индустрии

Российские телекомпании могут отказаться от показа Олимпийских игр в Пхенчхане.

Комментатор Василий Уткин высказался в телеграм-канале «Кря Продакшн» о последствиях возможного отказа от трансляций Олимпийских игр в Пхенчхане.

«Стоит задуматься, что стоит за потенциальным решением игнорировать трансляции Олимпиады на российском телевидении, включая, конечно, и трансляции в Интернете. Игнорировать - если сборная России не будет принимать в ней участия под своим флагом.

Ну, первое. Олимпийские трансляции - дело дорогое. Средства на приобретение телевизионных прав на чемпионаты мира и Европы по футболу, а также Олимпиады выделяются обычно из государственного бюджета. Полностью или частично - это вопрос технический. Сейчас, полагаю, речь пошла бы о стопроцентном финансировании. Мы же видим, что по чемпионату мира, например, все ждут до последнего - среди прочего это означает, что своих денег у телевидения нет. Так же и с Олимпиадой.

И совершенно ясно, что если на Олимпиаде нет российских спортсменов (или, допустим, их очень мало и они без флага и гимна) - это сразу теряет привлекательность для федеральных каналов. Смотреть в должном объеме это не будут, рупь за сто.

Но для нишевых спортивных каналов Олимпиада все равно представляет интерес. Цены на права будут сходными, поскольку не предполагается полный охват, это могут быть сегментированные права - для платного телевидения, как Евроспорт или спутниковые каналы Матча, или digital-права, к чему сейчас интерес просто огромный. Для них это отличный взрывной способ развиться в области видеоконтента.

Cтатьи | МОК борется с допингом или Россией? Как стартовали Зимние политические игры

Что здесь даст бан?

Ну, эффект игнора не возникнет. Российские спортсмены - это круто, но в стране достаточно людей, которым спорт интересен в принципе. НХЛ смотрят совсем не потому, что там есть Кучеров и Овечкин, в НБА россиянин только один, смотрят люди и НФЛ, и снукер, и много еще чего. Качественным спортивным зрелищем Олимпиада останется в любом случае. Тем более, что любой другой спорт на время ее проведения затихает (кроме американских лиг).

Раз так, то зритель найдет, где и как посмотреть Олимпиаду. Даже не стоит описывать, как он это сделает - все взрослые люди. Олимпиаду посмотрят - просто не на российских ресурсах.

А это значит, что в трансляциях просто не будет, например, российской рекламы, и на этот объем рынок схлопнется. А это совсем не мало, потому что речь идет не только о рекламе собственно в трансляциях, но и о продвижении своего продукта в канун Игр, и потом тоже.

Это значит, что спортивное телевидение, совсем не шикующее, недополучит чисто физически работы. Работники этой сферы не заработают свои честные деньги.

Бонус в развитии вместо легальных компаний, вещающих в Инете, получат теневые. Это будет иметь весьма далеко идущие последствия на год-другой вперед. А в преддверии чемпионата мира по футболу в России просто опасно для развития индустрии, где сегодня все происходит на адской скорости. Сейчас ведь период экспансии!

Ну вот, собственно, и все.

И вопрос вовсе не в том, стоит ли развитие русского сегмента digital"а национального престижа. Вопрос в том, что потенциальный (решение близко, но не принято) игнор Олимпиады фактически игнором не будет. Не те времена. Все желающие все посмотрят.

Просто неудобно. Просто чертыхаясь. Просто на неродном языке (на украинском, кстати, в основном получится). И - в обход развития собственной индустрии.

То есть понты в реальности минимальны. Игнора де-факто не получится. За понты заплатит зритель временем и комфортом, а компании - замедлением в развитии.

Ну и надо просто понять, стоит ли одно другого.

Влияние телеграмм

Кеннан мастерски нарисовал картину послевоенного мира. Из его слов значило, что ситуация развивается в плане, приближенном к военному. От «санитарного кордона» он перешел к идее сдерживания силою всего Запада, объединенного Соединенными Штатами. Кеннан сделал особый упор на идеологии, он представил Сталина фанатичным революционером, а не осторожным, все калькулирующим политиком, каким он был в реальности. Кеннан, заметим, писал в то самое время, когда Сталин требовал учитывать соотношение сил, колебнувшееся, по его словам, в сторону Запада - и прежде всего, в сторону Соединенных Штатов.

Вина Кеннана перед историей заключается в том, что он категорически отверг возможность заинтересованности Советского Союза в стабильности и компромиссе, очевидность того, что СССР преследует ограниченные цели. Кеннан категорически отказывался смотреть на главное: Россия была едва ли не смертельно ранена жесточайшей из мировых войн. Травматический эффект этой войны сказывался повсюду, в том числе и на поведении руководства. Вина Кеннана в том, что он игнорировал огромные сдерживающие обстоятельства. Раненого союзника он показал как революционно непримиримого врага. Пустую (неизбежную) риторику он подал как соль русской политики. И самая страшная беда заключалась в том, что в самой могущественной стране мира не задались вопросом: как может страна с такой травмой претендовать чуть ли не на мировое могущество? Как признанный двумя американскими президентами рациональный реалист быть неумолимым фанатиком? Как мог Кеннан - признанный дипломат - вовсеуслышание объявить о бессмысленности своей профессии?

Своей «длинной телеграммой» Кеннан фактически «похоронил Ялту» как способ международного сотрудничества. Реакция Вашингтона была исключительно быстрой и действенной. Имя Кеннана узнали в Белом доме и вокруг. Не речь Сталина, а «длинная телеграмма» Кеннана стала Библией своего времени, по крайней мере, Библией творцов американской внешней политики. Бирнс назвал ее «превосходным анализом». Мэтьюз охарактеризовал ее как «великолепную». Военноморской атташе США в Москве Стивенс: «Я не могу преувеличить ее значение для нас» - и рекомендовал ее своим начальникам. (Все предшествующее в сфере американо-советских отношений Стивенс назвал бессмыслицей). Замгоссекретаря Бентон - Кеннану: «Могу ли я сказать Вам, сколь большое впечатление произвела ваша телеграмма?» Копии ее были разосланы во все посольства и во все министерства. Военно-морской министр Форрестол не расставался с этим документом. Он сделал сотни его копий и раздавал всем желающим.

Для правящего класса США было важно то, что Кеннан дал «рациональное» объяснение поспешному созданию американской зоны влияния. После «длинной телеграммы» Кеннана проводники экспансионистской политики получили желанное моральное и интеллектуальное оправдание своей деятельности на годы и десятилетия вперед. «Сдерживание», термин из этой телеграммы, надолго стало популярнейшим символом американской внешней политики. Чтобы «сдержать» СССР, Соединенные Штаты окружили советскую территорию базами и военными плацдармами, позади которых оставался зависимый от США мир. Повторим: в это время американские, а не советские войска находились в Париже, Лондоне, Токио, Вене, Калькутте, Франкфурте-на-Майне, Гавре, Сеуле, Иокогаме и на Гуаме.

Популярный журнал «Тайм» поместил на всю страницу статью, являвшуюся, по существу, пересказом «длинной телеграммы», и снабдил ее выразительной картой под заглавием «Коммунистическая эпидемия». Иран, Турция и Маньчжурия, поданные в выразительном розовом цвете, были названы «зараженными». Открытыми «заражению» подавались Саудовская Аравия, Египет, Афганистан и Индия. Текст не имел кеннановской элегантности: «Россия жаждет влияния. Россия желает безопасности. Россия хочет престижа. Россия рассматривает мир как возможность и поступает в этом отношении эффективнее, чем цари, лучше чем большевики десятилетием-двумя ранее… Придавая идеологический характер болезни, Россия чувствует себя в безопасности только одев халат врача».

После так называемой «длинной телеграммы» Кеннана проводники экспансионистской политики получили желанное моральное и интеллектуальное оправдание своей деятельности на годы и десятилетия вперед. «Сдерживание», термин из этой телеграммы, надолго стало популярнейшим символом в американской внешней политике. Чтобы «сдержать» СССР, Соединенные Штаты буквально окружили советскую территорию базами и военными плацдармами, позади которых оставался зависимый от США мир.

Изоляционизм в лице таких талантливых своих сторонников как сенатор Роберт Тафт, отступал. Вильсонизм нового разлива побеждал в массе американского населения - они верили теперь в ООН, направляемую Соединенными Штатами. Значительная часть республиканцев склонна была поддержать самоутверждающегося Трумэна. Сенатор Смит писал Тафту: «Президент и Бирнс обязаны расколоть несколько твердых орехов и, как мне кажется, жизненно важно для них иметь широкую национальную поддержку».

Голоса умеренных звучали все глуше. Скажем, сенатор Тоби осудил «попытки мобилизовать общественное мнение против Советского Союза… Я считаю такие попытки опасными и непродуманными… Главные национальные интересы наших двух стран не противоречат друг другу. У нас были противоречия, у нас будут новые противоречия, но они никогда не будут важнее наших общих целей». Золотые слова.

Cовет Детройта по внешним сношениям пригласил Даллеса разъяснить, что происходит. «дважды или трижды после яростных дискуссий мы приходили к заключению, что Соединенные Штаты и Россия могут сосуществовать в одном мире, пользуясь миром и общей гармонией. Мы пришли к заключению, что Россия желает только обезопасить свои границы, внутренне Россия не подготовлена к еще одной войне и, следовательно, не желает ее, не посягает на чужую территорию и не принуждает других поверить в коммунизм. Мы верим во все это, но мы смущены и хотели бы услышать чужое просвещенное мнение».

Советник Люшиуса Клея - главы американской оккупационной администрации в Германии - Роберт Мэрфи выступил против концепции Кеннана. Ведь американцы продуктивно сотрудничают с русскими в самом важном, критическом месте, в Германии. Его руководитель из госдепа Фримен Мэтьюз постарался поставить Мэрфи на место: «У вас искаженная общая картина». Дипломатам указали на скорректированный новый курс правительства. Москва желает не мира и стабильности, а инфильтрации в чужие пределы.

Нетрудно представить, что было бы, если бы Советский Союз решил в эти годы сдерживать США, их очевидную экспансию. Несомненно, что Америка восприняла бы это как эквивалент начальной стадии третьей мировой войны.

Левиафан на мировой арене

По мере расширения зоны американского влияния в мире увеличивалась значимость аппарата федеральной власти, готового теперь к решению не только американских проблем. Государственная машина США за годы второй мировой войны превратилась в гиганта. Расходы по федеральному бюджету увеличились с 9 млрд. долл. в 1940 году до 98 млрд. долл. в 1945 г. Для правительства, ставшeгo подлинным левиафаном, главной проблемой в год военного триумфа стал, как ни странно, мир. В первые 10 дней после окончания войны почти 2 млн. американцев потеряли работу. Капиталистическому обществу предстояло приспосабливаться к мирному периоду.

Больше всего в это время американскую правящую элиту тревожил вопрос о демобилизации армии. Задержка решения этого вопроса была не понятна американскому народу. Президент Трумэн после мучительных раздумий принял решение: ввести в стране всеобщее военное обучение. Эта идея выдвигалась военными кругами, которые не хотели, чтобы армия была распущена, как это было после первой мировой войны. Все лица мужского пола в возрасте от 18 до 20 лет призывались на годичное военное обучение. В истории США не было прецедентов подобного рода. Имперская политика с ее идеологией, пафосом экспансии и обещаниями «мира по-американски» способствовала массовой милитаризации.

Предусматривалось в качестве основы военной мощи США содержать вооруженные силы, состоящие из трех компонентов: 1) регулярная армия, военно-морские силы, морская пехота; 2) усиленная национальная гвардия и так называемые организованные силы резерва; 3) общие силы резерва, состоящие из лиц, получивших годичное военное образование. «Мы должны осознать, - убеждал Г. Трумэн конгресс, - что мир необходимо строить на силе». Выступая на церемонии спуска на воду нового авианосца «Франклин Д. Рузвельт» 27 октября 1945 г., президент заявил, что, несмотря на текущую демобилизацию, США сохранят свою мощь на морях, на земле и в воздухе. Готово было и объяснение политики милитаризации. «Мы получили горький ~"рок того, что слабость республики (США) провоцирует людей злой воли потрясать самые основания цивилизации во всем мире». Президент имел в виду уроки предвоенного изоляционизма США. Но это была слишком вольная трактовка истории. Ведь не «слабость США», а потакание агрессорам, стимулирование их аппетитов на Востоке, антисоветская политика дали возможность вызреть силам агрессии в 30-е годы.

Отметим, что первый набор целей для атомной бомбардировки Советского союза был подготовлен Объединенным разведывательным штабом при Объединенном комитете начальников штабов 3 ноября 1945 г. Хороши союзники, готовые применить атомное оружие в год победы против того, кто сберег им миллионы жизней.

Чтобы централизовать управление всеми вооруженными силами страны, президент Г. Трумэн в специальном послании конгрессу 19 декабря 1945 г. рекомендовал создать министерство национальной обороны, которое объединило бы под своим командованием наземные, военно-морские и военно-воздушные силы США. К концу 1945 года новые нужды потребовали реорганизации военных, разведывательных и планирующих opraнов. Были выдвинуты проекты создания совета национальной безопасности и главной разведывательной организации глобального охвата - Центрального разведывательного управления (ЦРУ).

Что же касается СССР, то в начале 1946 г. были проложены дороги к Челябинску-40, а позднее началось рытье котлована. Не менее 70 тыс. заключенных работали в несколько смен.

https://www.сайт/2017-07-25/izvestnyy_sportivnyy_zhurnalist_utkin_obyasnil_pochemu_karpin_ushel_s_telekanala_kandelaki

«Комментарий „Матча“ не выдерживает критики»

Известный спортивный журналист Уткин объяснил почему Карпин ушел с телеканала Канделаки

Валерий КарпинПресс-служба "Матч ТВ"

Известный спортивный журналист Василий Уткин объяснил причину ухода Валерия Карпина с поста главного редактора футбольных трансляций «Матч ТВ». Об этом он написал в своем Telegram-канале.

«Расставанием Валерия Карпина и „Матча“ я расстроен, но факт меня не удивил. Комментарий „Матча“ не выдерживает критики. Ради тренерской работы Карпин, конечно же, ушел бы. Но если бы это была такая работа, которая требует отмены эфира передачи („Тотальный Разбор“ сегодня, если не путаю), то тогда мы бы уже знали о назначении. Этак, когда уйдет с сайта Евгений Дзичковский (мало ли), можно будет сказать, что ему полковника дали и он не устоял», — пишет Уткин.

По его словам, вывод из этой ситуации у него один. «Если есть главное медиа на целом направлении, оно или объединяет лучшие силы и находит компромисс с разными, взаимоисключающими порой фигурами, и тогда оно сильно и выполняет свою задачу, или… Обратное формулировать нет необходимости. В любом другом случае это медиа просто не главное и не центральное. А со временем и ненужное», — заключает Уткин.

Напомним, «Матч ТВ» объяснил уход Карпина тем, что он принял решение взять паузу в телевизионной карьере и вернуться в большой футбол. «31 июля последний рабочий день Карпина на телеканале», — говорилось в сообщении «Матча».

Карпин добавил, что это решение далось ему нелегко, но, посоветовавшись с семьей, он понял, что надо взять перерыв, после которого он будет готов рассмотреть варианты продолжения карьеры в футболе. При этом в интервью, опубликованном на сайте «Матча», Карпин сказал, что ему стало «скучновато».

Кроме того, вчера появилась новость о том, что «Матч ТВ» покинул другой комментатор — Федор Погорелов. Более того, по словам Погорелова, с канала ушли и другие комментаторы. Ранее редакцию сайта «Матч ТВ» покинули креативный продюсер Кирилл Благов, продюсер Иван Карпов, корреспонденты Леонид Волотко и Глеб Чернявский, редактор Ярослав Кулемин и менеджер проектов Никита Коротеев. Также телеканал покинули и технические работники.