«Восемь лет каждую минуту я думаю: что можно было сделать, чтобы этого не произошло? Впервые за восемь лет Ирина Пекарская отметит день рождения в кругу семьи: в палате будут гости и торт
5 декабря 2009 года... В Перми в ночном клубе «Хромая лошадь» отмечали восьмилетие заведения, народу - более 300 человек. В полночь запустили фейерверк, искра попала в потолок (а там слоеный пирог из пыли и декоративных прутьев)...
А бывший уже глава Госпожнадзора Пермского края Владимир Мухутдинов отделался штрафом в 70 тысяч рублей.
С тех пор прошло полтора года, и виновники решили, что им пора на свободу.
В октябре условно-досрочное освобождение пытался получить пиротехник, который организовывал смертельный фейерверк, Сергей Дербенев. Его осудили на пять лет общего режима. Но через год за примерное поведение перевели в колонию-поселение.
Я отбываю наказание за преступление, совершенное по неосторожности. Каким я был раньше человеком, таким я уже и выйду. Исправлять меня, чтобы я не совершал новых преступлений, - это просто смешно, - объяснял суду, рассматривающему УДО, пиротехник, но получил отказ.
Дербенев подал апелляционную жалобу, но накануне ее рассмотрения в суд пришло гневное письмо от потерпевших:
«Человеку, виновному в смерти 156 человек, искалечившему сотни людей, оставившему 110 детей сиротами и полусиротам, надо целыми днями лес валить, а по ночам молиться. Условно-досрочное освобождение Дербенева - это плевок в лица 67 матерей, похоронивших единственных детей, оставшихся без внуков, средств к существованию и смысла жизни».
Жалобу Дербенева оставили без удовлетворения.
Исполнительный директор клуба Светлана Ефремова - она отвечала за персонал, меню, утверждала развлекательную программу - получила четыре года общего режима. Она тоже уже отбывает срок в колонии-поселении. И тоже просилась выйти условно-досрочно.
«Мы считаем, что Ефремова должна понести наказание в полном объеме, согласно приговору суда», - вновь вмешались потерпевшие и выиграли.
Мы жили надеждой, что виновные в гибели наших родных получат заслуженное наказание, но что делают обвиняемые? Пожарный инспектор Наталья Прокопьева (она приходила в клуб с проверкой. - Ред .) еще во время суда родила ребенка и попала под амнистию, по нашей информации она уже дома, - возмущены матери, потерявшие в ночь пожара своих детей. - Хозяин заведения Анатолий Зак бесконечно находится не в колонии, а в больничной палате колонии Соликамска. Это нормально?
Наталью Прокопьеву (суд приговорил ее к четырем годам колонии-поселения) амнистировали прошлой зимой.
У Зака тяжелое заболевание желудочно-кишечного тракта, он нуждается в медицинском наблюдении, поэтому в данный момент находится в тюремной больнице Соликамска, - сообщили нам в ГУФСИН.
Потерпевшие получают жалкие копейки
На суде пострадавшие и родственники погибших заявляли иски о компенсации морального вреда на 2 миллиона, 5, 10, 25...
Суд решил так. Те, у кого на пожаре погиб близкий человек, должны получить по полтора миллиона рублей. Пострадавшим, выжившим в том аду, положено по миллиону рублей.
Эти суммы разделили между всеми обвиняемыми. Только хозяин «Лошади» Зак должен потерпевшим в общей сложности 145 миллионов рублей. В Перми все знают, что Зак - миллионер. Ему принадлежит крупный торговый центр, он сдает площади под кафе, магазинчики, складские помещения… Еще пятикомнатная квартира, коттедж, машины, драгоценности, счета в банках и доли в уставных капиталах.
Но Зак, как только понял, что будет главным обвиняемым, будучи уже в СИЗО быстро оформил развод со своей супругой, с которой до трагедии вполне себе счастливо проживал в Испании.
Имущество, хоть уже и арестованное (для обеспечения исков потерпевших), поделили. Теперь Наталья Зак в судах пытается снять обременение со своей доли. А в это время бывшие партнеры бизнесмена судятся с ним за торговую недвижимость и доли в бизнесе...
И пока не разрешатся все эти тяжбы, приставы не могут реализовывать многое из собственности Зака.
Потерпевшим в этом пироге достались лишь унизительные крохи. Какой месяц приставы шлют отчеты, что продают с молотка нежилые помещения, драгоценности, золотые часы и Mercedes-Benz Зака. Только покупать это добро никто сильно не стремится.
Процесс реализации имущества тянется очень долго, очень сложно найти покупателей, - говорят приставы.
Есть мнение, что цена на имущество несколько завышена, - заметили мы.
Цена определяется заключением независимых экспертов, с которыми у нас есть договор.
Мне предложили забрать машину Зака, но разницу - авто стоит больше, чем он мне должен, - я должна была вернуть, - рассказала одна из потерпевших. - Я подумала и отказалась.
Во время суда развелся с женой и пиротехник Сергей Дербенев. Пиротехническую фирму переписал на родственников, сам - гол как сокол.
Я добровольно отдаю потерпевшим всю свою пенсию, - кичился на суде по УДО Дербенев.
Суммы, которые мы получаем, смешны и унизительны, - горько усмехаются потерпевшие. - За год, как приговор вступил в законную силу, Дербенев выплатил каждому по 433 рубля 91 копейке.
Его сын Игорь Дербенев (он запускал фейерверк) за все время не перечислил и 10 рублей: 99 копеек, 6 рублей 30 рублей...
От Олега Феткулова (он работал арт-директором и придумал устроить в клубе фейерверк) не было ни копейки, от директора «Лошади» Ефремовой - по тысяче рублей, - показывают потерпевшие сберкнижки. - Мы уже не верим, что хоть кто-то из них с нами рассчитается, пусть хоть срок свой полностью отсидят.
В итоге за год на счета потерпевших было перечислено около 5 миллионов рублей. Раздели на всех - получается тысяч по 13 - 15.
Два последних месяца никаких выплат не было вообще.
Как сообщили нам в службе судебных приставов, все производства о взыскании компенсаций переданы для дальнейшего исполнения в Москву, в Управление по исполнению особо важных исполнительных производств ФССП России, поскольку дело имеет социально значимый характер и должно быть на постоянном контроле.
Мы позвонили в Москву, но там нам сказали, что только получили материалы, и пока давать комментарии рано.
«Дочке нужны фрукты и кровать-трансформер»
Ирина Банникова - самая тяжелая пострадавшая в том пожаре. Она живет с мамой и сыном в маленькой «двушке». Ира не может ходить, говорить, держать в руках ложку. Ее маме приходится на руках поднимать дочь, чтобы пересадить в инвалидное кресло, отнести в ванную…
У дочки отросли длинные волосы, каждое утро я делаю ей прическу, а потом мы начинаем зарядку, - рассказывает Тамара Геннадьевна. - Иришка хорошо кушает, каждый день стараюсь покупать фрукты, творожок, мясо.
Женщина скромно молчит, что денег хватает только на самое необходимое. Из доходов - пенсия Ирины по инвалидности и пенсия ее мамы, на двоих - около 23 тысяч рублей. На эти деньги нужно покупать еду, лекарства, средства гигиены, одежду для маленького Кирюшки…
Ирина работала в «Хромой лошади» барменом почти пять лет с перерывом на рождение ребенка. У женщины почти не было ожогов, она надышалась угарным газом, сильно пострадал мозг.
Тамара Геннадьевна бросила работу и все эти пять лет борется за дочку, ни на секунду не сомневаясь, что Ира встанет на ноги.
31 декабря будем отмечать Ирочкин юбилей - 35 лет, я родила ее в 23.45 - новогодняя девочка, - улыбается женщина. - Недавно мы прошли очередной курс лечения в краевой больнице, врачи, увидев нас, просто ахнули: какой у нас прогресс. Очень жаль, что с нами перестала заниматься логопед, ведь Иришка уже начинала говорить: мама, Кир, Мари. Уже год прошел, а в поликлинике только обещают.
Тамара Геннадьевна уже давно мечтает купить дочке специальную кровать-трансформер, но таких денег в семье нет.
Дорогие читатели, если вы хотите помочь этой семье, реквизиты ниже.
Реквизиты счета: доп. офис № 6984/0182
Банк получателя: Западно-Уральский банк Сбербанка России
БИК 045773603
Кор. счет 30101810900000000603
Счет № 40817810949493533771/53
P.S. Помещение, где находился клуб «Хромая лошадь», долго стояло закрытым. Кому только не предлагали его чиновники. Здесь хотели открыть школу спасателей, модный книжный магазин, музей. Никто не согласился.
А на этой неделе появилась информация, что, возможно, там откроется реабилитационный центр.
А В ЭТО ВРЕМЯ
Полицейский, который спасал людей, получил майора и женился
О поступке пермского полицейского Муссы Ельмурзиева (тогда милиционера) «Комсомолка» уже писала. Он был в ту ночь в клубе и, когда начался пожар, вышел на улицу одним из первых - целый и невредимый. Но сразу бросился обратно в горящий клуб - спасать других.
Мусса увидел на полу девчонку, еще живую. Подполз к ней, схватил за плечи и дотащил до выхода.
Полицейский получил страшные ожоги - 45%, очнулся уже в самолете: его транспортировали в Москву.
У Муссы сильно обгорели руки, спина, нога, лицо. Он провел на больничной койке несколько месяцев. А за стенкой, в соседней палате реанимации, лежала спасенная им девушка, Надя Балашова.
- Общаешься с Надеждой?
Конечно, мы созваниваемся, у нее все хорошо! А я ни на минуту не сомневался, что все так и будет. Надежда очень сильная девушка.
- Как твое здоровье?
Со мной все в порядке, в последний раз я был в больнице в 2011 году, в институте Вишневского мне сделали операцию - убрали спайки на руках.
33-летний Мусса - уже майор полиции. Два с половиной года он находится в служебной командировке в Ингушетии.
В апреле должен вернуться в Пермь. И не один - три месяца назад я женился на прекрасной девушке, ее зовут Тамара. Мы мечтаем о детях, хотим большую семью.
ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ
27-летняя Ирина Пекарская до сих пор прикована к постели
Еще одна очень тяжело пострадавшая - 27-летняя Ирина Пекарская. Как и Ирина Банникова, она почти не получила ожогов. Но отравление угарным газом едва не убило ее мозг.
В ночь пожара она была в «Лошади» со своим супругом. Мужчина вышел на улицу покурить. Когда понял, что в клубе пожар, пошел за женой, вдохнул едкий дым и начал терять сознание. Кто-то схватил Сергея за руки и вытащил на улицу.
«Она кричит так, что кровь стынет»
Несколько месяцев Ирина находилась на лечении в Москве, потом в Питере, а потом ее супруг нашел спонсоров, которые помогли отправить девушку на лечение в Германию, где она провела больше года, пока не кончились деньги.
Она стала реагировать на музыку, фильмы, начала узнавать близких.
В Пермь Иру привезли три года назад, с тех пор она находится в краевой больнице.
Я проходил в неврологии курс лечения, лежал в соседней палате и чуть с ума не сошел за эти 10 дней, - позвонил на днях знакомый. - Бедная девушка. Она кричит так, что кровь в жилах стынет...
Мы поехали навестить Иру.
В палате отвратительный запах, пахнет затхлостью, немытым телом. В последний раз мы видели женщину года два назад. Тогда ее состояние было гораздо лучше: лежа в кровати, она занималась на тренажере, улыбалась, даже, казалось, все понимала...
Сейчас Ира лежит в кровати в той позе, в какой ее положили. Ни перевернуться, ни привстать не может. Она очень худая, не надо быть медиком, чтобы понять, что недостаток веса - критический.
Руки и ноги скрючены - так бывает, если их не разрабатывать. Рот открыт - нижняя челюсть впала. Пролежни - на руках, ногах.
Почему несчастная женщина в таком состоянии?
«Сменилось сто сиделок»
По требованию краевого минздрава в нашем отделении для Ирины Пекарской выделена отдельная палата, - рассказывает заведующий неврологическим отделением Александр Желнин . - Из бюджета нам перечисляют средства на ее питание, лечение, уход. Однако гражданский супруг пострадавшей принял на себя обязательства сам нанимать сиделок для Ирины и оплачивать часть их заработка (часть - из бюджета). За эти три года сменилось человек сто. В основном жалуются на то, что им не платят.
Сиделки уходят, и Ирина, объясняет Александр Васильевич, остается без ухода.
Мы все равно не понимаем. Она же в больнице! Скрюченные кисти и ступни! Пролежни!
Больная находится в вегетативном состоянии, в малом сознании, - продолжает завотделением. - Она дико кричит, пугая других пациентов, - это реакция на боль, на дискомфорт. Медсестры отделения, бросая дела, бегут к ней, успокаивают, вводят препараты, переодевают, по сути выполняют бесплатно чужую работу.
- Есть ли хоть минимальные шансы на выздоровление?
Раны могут зажить за недели, месяцы. Когда травмирован мозг, все намного сложнее. Это уникальный человеческий орган. Он может начать восстанавливаться даже в самом тяжелом случае, но процесс этот очень и очень долгий.
- Что же делать с Ириной?
Главный врач нашей больницы обратился в министерство социального развития с вопросом о том, чтобы перевести Пекарскую в психоневрологический интернат. Нас поддержала и прокуратура (она проводила проверку. - Ред .), которая пришла к выводу, что Ирина должна находиться в центре, где оказывают реабилитацию. Но чиновники прислали ответ, что готовы рассмотреть вопрос о переводе пациентки, но лишь с согласия ее законного опекуна.
Мне предлагали психоневрологический диспансер. Я против, Ирине лучше здесь, в отдельной палате, в условиях стационара, - говорит Сергей, гражданский супруг Ирины.
Он, по его словам, сейчас хватается за любую работу, чтобы покупать жене лекарства и оплачивать сиделок.
Дети - 5-летний Артур и 7-летний Саша - уже год живут в Березниках, с мамой Ирины.
Сашка в первый класс здесь пошел, учительница его хвалит, - рассказывает 65-летняя Нина Васильевна. - Я справляюсь, но мне тяжело, я же инсульт перенесла, хожу только по квартире - инвалид 1-й группы. Ладно хоть пенсию хорошую платят - 18 тысяч. Отец их помогает по-возможности. Расходов много. Саше на питание в столовой - 400 рублей в неделю. То перчатка порвется, то ручку потеряет, сейчас на Новый год сдали деньги. На себя уж рукой махнула, халат не на что купить. Уж лучше мальчишкам мандаринов - они их очень любят.
- К Ирине не ездите?
Куда же мне ехать, только плачу да молюсь. Позвоню в больницу, спрошу, как дела, и все.
"КОГДА СЫН НАДЕВАЕТ ПАПИНУ КРАСНУЮ КЕПКУ, Я ВЗДРАГИВАЮ: ОН ЕГО КОПИЯ"
Иногда я вспоминаю тот вечер: повертела в руках телефон, хотела позвонить мужу, но посмотрела на часы: 12-й час ночи, скоро придет, - говорит Настя. - Если бы позвонила, сказала, что жду его, возможно, он бы успел уйти из клуба до пожара. Или бы я решила поехать к нему...
34-летний Андрей Попов был в клубе вместе с братом Александром и двумя друзьями. Погибли все...
Я не знаю, почему никому из них не удалось спастись, я больше не могу об этом думать, - говорит Анастасия. После смерти мужа она осталась одна с двумя детьми - 7-летней Дашей и годовалым Захаром.
Признается, одной, без Андрея, без его поддержки, жить тяжело и, что гораздо хуже, тоскливо.
Мы познакомились на празднике 9 Мая, мне тогда только исполнилось 18, - вспоминает Настя. - Андрей был очень романтичным, красиво ухаживал. Через три года поженились, у нас была идеальная семья. За все годы мы ни разу даже не поругались. У нас прекрасные дети - красивые, здоровые, дай Бог, будут счастливыми. Я очень благодарна Андрею за них...
Дети для Насти - их интересы, заботы, проблемы - на первом плане.
Я работаю водителем у детей, - улыбается молодая мама. - У Захара - пение, плаванье, карате, воскресная школа, у Даши - танцы, уроки. Конечно, мне очень помогает мама, родители Андрея, но все равно - теперь мне приходится рассчитывать только на себя, самой решать все проблемы. И дело даже не в финансах, элементарно - гвоздь прибить или лампочку скрутить - некому.
- На что же вы живете?
На пенсию, которую получаем по потере кормильца: 6136 рублей на каждого. От осужденных за все время пришло в общей сложности тысяч 13.
- Дети помнят отца?
Дашка, конечно, помнит, но я стараюсь поменьше о нем с ней разговаривать. Она все держит в себе, не всегда поймешь, что у нее в душе. Захару сказали, что папа спасал других людей, но сам погиб. Андрей очень любил гонки, постоянно носил красную кепку с надписью Ferrary. И Захар ее любит, как оденет - у меня сердце вздрагивает, просто копия. Говорит мне: "Вырасту, буду как папа строителем, и построю тебе дачу".
Настя, ты такая молодая, такая красивая... Как бы сказали наши мамы: свою-то жизнь тоже надо устраивать.
Я понимаю, что жить только интересами детей - это не совсем правильно, но по-другому я пока не могу. Может быть, со временем...
"СМОТРЮ НА ВНУЧЕК - КАК БУДТО ДЕТИ МОИ СИДЯТ"
В той трагедии Наталья Заморина потеряла дочь, сына и сноху. Максим Заморин, его жена Маргарита и сестра Елена отмечали в "Лошади" день рождения друга.
Максим погиб в клубе сразу, Риту долго не могли найти, была даже надежда, что ее отправили в Москву на лечение как неопознанную.
Чуда, к сожалению, не случилось - Маргариту опознали по ее милицейскому жетону (женщина работала старшим инспектором в кадрах)...
На службе Маргарита и встретила своего будущего мужа. Он видный парень, окончил Высшую школу милиции. Она умница, красавица. Чувства вспыхнули мгновенно.
У Риты и Максима остались двое детей. Рише сейчас 14, Георгию - 7, они живут с бабушкой, мамой Маргариты.
Сестра Максима Елена умерла от страшных ожогов в Москве. Она тоже работала в полиции, но потом перешла на службу в ГУФСИН - в женскую колонию. У нее тоже осталась дочка, Кристина - ровесница Ришы. Первое время она жила с Натальей Гавриловной, а потом переехала к отцу.
Девчонки учатся в параллельных классах и дружат.
А я осталась с Варей, это кошка, Лена принесла ее недели за две до трагедии, - говорит Наталья Заморина. - Пять лет прошло, но боли в груди не стало меньше. Иногда закрутишься по хозяйству - вроде забудешься ненадолго, но потом снова - воспоминания, слезы... Риту я как родную дочь любила. Они там, на небесах, очень помогают мне. Чувствуют, когда плохо, и посылают своих детей. Обязательно в этот момент кто-то из внуков позвонит или забежит. Риша очень похожа на отца, а Кристина - на маму. Иногда смотрю на них - словно это не внучки мои сидят, а дети - Макс и Лена.
Год назад в ночном кафе "Хромая лошадь" погибли 156 человек.
Пятого декабря Пермь отметит печальную годовщину. В этот день в 2009 году беда коснулась тысяч пермяков. У многих в огненном кошмаре "Хромой лошади" погибли или пострадали родственники, друзья, знакомые.
Сейчас большинство тех, кто выжил в страшную ночь, проходит длительные курсы лечения и реабилитации. У Светланы Чазовой в "Хромой лошади" пострадала дочь. Девушка сильно обгорела - у нее нет волос, ушных раковин, полностью и частично ампутированы несколько пальцев на левой руке. Из-за ожоговых рубцов на коже пальцы и суставы плохо сгибаются. Она пролежала в петербургской клинике около четырех месяцев. Все это время Светлана была рядом с ней. Отношение жителей Петербурга, местных чиновников и докторов к пострадавшим пермякам было самое благожелательное. Родственникам, прибывшим в город на Неве, оплатили жилье, питание. Волонтеры помогали буквально во всем.
Как бы мы ни ругали нашу страну, все-таки люди у нас очень хорошие и добрые, - говорит Светлана Чазова. - К нам приезжал наш губернатор Олег Чиркунов. С каждым пермяком встретился. Очень быстро помог открыть счета в петербургских банках, чтобы мы смогли без проволочек получить пособие. Решал очень оперативно все наши проблемы.
Когда возникла нужда в переливании крови ее дочери - у Светланы Чазовой одна с ней группа, - мать предложила свой биоматериал. Но доктор, как вспоминает Чазова, отказал ей по двум причинам. Во-первых, у нее нет петербургской регистрации, а во-вторых, и без нее доноров хватает.
Сейчас снова собираемся ехать в Санкт-Петербург, - говорит Светлана Чазова. - Должны сделать дочке операции по восстановлению трудоспособности, чтобы руки шевелились.
Они уже прошли курс реабилитации в Сочи, как и другие пострадавшие, сейчас собираются в Усть-Качку. Только одно тревожит Светлану. После того, как дочери, инвалиду первой группы, врачи восстановят трудоспособность, возникнет необходимость в косметических операциях. Надо реконструировать пальцы на руке, ушные раковины. А чтобы восстановить только одно ухо, требуется около полутора миллионов рублей.
Нам, правда, помощи в этом не обещали, - говорит Светлана. - Но мы и не жалуемся, справимся как-нибудь. Мой ребенок жив, и это хорошо.
Кипящий полистирол
У Натальи Безе год назад в "Хромую лошадь" отправились две дочери. Ирина погибла, а младшая, Марина, чудом осталась жива. Во время пожара она лежала на полу, под капающим с потолка кипящим полистиролом. Оказались сильно обожжены правая часть тела, руки и лицо. По мнению Натальи Безе, сейчас у нее с дочерью две проблемы. Во-первых, это лекарства. Они очень дорогие. 15-граммовый тюбик "Кело-кота", помогающий при лечении ожогов, стоит не меньше полутора тысяч рублей. Но его и в продаже нет. Сейчас родственники привозят лекарство из-за границы. Помогают и спонсоры. Недавно из Москвы прислали несколько тюбиков "Дерматикса". Наталья не знает даже, сколько стоит это лекарство. Ей известно, что оно очень дорогое и в России его нет в аптеках. Спонсор приобрел его за границей и, побоявшись, что его могут потерять на почте, отправил "Дерматикс" со знакомым на самолете.
Кроме ожогов, приходится лечить и другие болезни. От попадания в организм ядовитых газов, выделенных горящей обшивкой в клубе "Хромая лошадь", у людей возникли язвы желудка, пневмония, бронхит, заражение крови и даже потеря памяти. На лечение всех этих заболеваний требуются лекарства.
Наталья Безе получила различные пособия, но практически все они ушли на погашение банковских ссуд. Незадолго до пожара они с мужем купили своим дочерям квартиры в кредит, и деньги пришлось потратить на их погашение.
Нам очень все помогали, - говорит Наталья. - Например, когда Марина лежала в московской больнице, ей была необходима специальная белковая диета. Люди, совершенно мне незнакомые, заказывали в ресторанах необходимые блюда из мяса и рыбы и приносили их в больницу. Много было и безымянных помощников. Они сами готовили нужную еду, покупали фрукты, творог, зубные щетки, тапочки. Люди очень помогли. За счет спонсоров было изготовлено компрессионное белье не только для дочери, но и для всех пострадавших, причем по индивидуальным меркам.
Дочь Натальи прошла курс лечения в сочинской здравнице. И снова туда собирается. Все поездки оплачены.
Очень волнуют Наталью Безе предстоящие пластические операции. Она опасается, что врачи восстановят трудоспособность дочери, а рубцы на коже останутся. К тому же противоожоговые лекарства, которыми они сейчас пользуются, относятся к разряду косметических средств. Поэтому их приходится покупать за свой счет.
Хотелось бы, чтобы к каждому пострадавшему в "Хромой лошади" был индивидуальный подход, - считает Наталья Безе. - Надо программы реабилитации для каждого, и медицинские, и психологические. Например, мою дочь уже два раза вызывали на суд. А она не хочет идти. От воспоминаний ей становится тяжело.
Пять миллионов от спонсора
28-летний Владимир сильно обгорел в ту трагическую ночь. Сейчас все его лицо и тело "украшены" заплатами пересаженной кожи. На руках - специальные компрессионные перчатки. До сих пор необходимы процедуры восстановления.
Я работаю на прежнем месте, - сказал Владимир. - У меня все нормально, пожаловаться не на что. Чиновники, доктора и просто люди относятся с пониманием к моим проблемам и во всем помогают.
Он также пролечился в сочинском санатории, сейчас собирается ехать в Нижний Новгород для восстановления функций пальцев и рук, обгоревших пятого декабря.
Но не всегда пострадавшим помогает отечественная медицина. Две девушки до сих пор находятся в коматозном состоянии. Родственники одной из них, 22-летней Ирины Пекарской, смогли отыскать спонсоров и на собранные деньги отправили ее на лечение в Германию. Два месяца немецкие специалисты лечили у девушки пролежни, образовавшиеся во время пребывания в московской больнице. Сейчас состояние Ирины улучшилось, она начала реагировать на людей, самостоятельно кушать. Но такое лечение обошлось в пять миллионов рублей. Впереди - многомесячная реабилитация.
Подкова у клуба
Пермские власти решили установить памятный знак на месте трагедии. На это из городского бюджета выделен один миллион рублей. Уже готов проект. Памятный знак планируют установить у входа в бывшее ночное кафе "Хромая лошадь". Он представляет собой четырехугольную колонну из коричневого гранита. В самом помещении, которое муниципальные власти хотят получить от министерства обороны России, планируют организовать центр по безопасности жизнедеятельности. Там же будет комната памяти с именами всех погибших от огня. Однако этот проект вызвал резкое неприятие со стороны родственников погибших.
У меня там погиб муж, - заявила одна из женщин. - Я хочу туда ходить. Может, днем приду, может - ночью, а кто меня в комнату
пустит?
Предложений по увековечению памяти погибших много. Предлагается в том числе установить стелу в сквере Уральских Добровольцев. Уложить на мостовой большую металлическую подкову, куда можно было бы нести цветы. Но к единому знаменателю власти и пострадавшие пока не пришли.
Факты
♦ При пожаре в "Хромой лошади" погибли 156 человек.
♦ Признаны потерпевшими по уголовному делу - 406 человек.
♦ Остались сиротами - 146 детей, 9 детей потеряли обоих родителей.
♦ Уголовное дело о пожаре содержит 139 томов.
♦ По уголовному делу проходят девять обвиняемых, шесть из них арестованы.
♦ Потерпевшие и их представители предъявили иски о возмещении морального и материального вреда на сумму более 4 миллиардов рублей.
♦ Сумма добровольных пожертвований составила 22079132 рубля 23 копейки, из них 3457561 рубль 16 копеек предназначены для выплат только детям.
♦ Каждая пострадавшая семья получила по 78561 рублю 48 копеек.
♦ Каждый ребенок получил по 21609 рублей, круглые сироты - по 43219 рублей.
♦ Родственникам погибших из федерального бюджета выплачено по 400000 рублей, из регионального - по 100000 рублей.
♦ Пострадавшие получили из федерального бюджета по 300000 рублей, из регионального - по 100000 рублей. Сейчас все деньги людям уже выплачены.
На заметку
В ночь с 4 на 5 декабря, в 0.30, около бывшего помещения "Хромой лошади" начнется поминальная панихида. По домам людей развезут дежурные автобусы в отдаленные районы - Мотовилиху, Парковый, Закамск.
Во все храмы Пермского края разослан циркуляр о проведении молитв, - сообщил священник Константин, представитель Пермской епархии. - На Северном кладбище панихида начнется в 11.00 пятого декабря. По желанию родственников поминальные молитвы будут прочтены и над могилами погибших. Решен вопрос и о траурных службах на других кладбищах Перми и края.
В Пермском театре оперы и балета четвертого декабря в память жертв пожара сыграют "Реквием" Верди. В Театре-Театре 5 декабря в 18.00 состоится литературный вечер Вениамина Смехова. Часть билетов зарезервирована для родственников погибших и пострадавших.
5 декабря 2009 года в Перми произошёл пожар в ночном клубе «Хромая лошадь». Из-за пиротехники случилось возгорание; толкучка привела к тому, что половина посетителей не смогла выбраться из зала и задохнулась от едкого дыма. Погибли 156 человек.
Панихида проходит каждый год в сквере у монумента в память о жертвах неподалёку от здания, где располагался клуб. Сейчас помещение полностью отреставрировали, его планируют передать в безвозмездное использование под реабилитационный центр.
Сейчас помещение полностью отреставрировали, его планируют передать в безвозмездное использование под реабилитационный центр. Фото: АиФ/ Дмитрий Овчинников
25-летняя Ольга Казакова давно перестала приходить на траурную акцию. Как признаётся пермячка, раньше «Хромая лошадь» манила туда, словно заклятое место. Пострадавшие и выжившие спустя месяцы и годы после инцидента могли вечерами сидеть там по 30 минут и смотреть на угрюмый пейзаж.
«В прошлом году принесла цветы к памятнику вечером. В этом году поступила так же. Не знаю, замечали ли остальные, но по ночам 5 декабря там всегда что-то творилось. Например, шифер на крыше дома раскачивало ветром, что, казалось, он может отлететь и накрыть всех, кто находился рядом», — вспоминает она.
Акция памяти погибших. Фото: АиФ/ Дмитрий Овчинников
Дорога в «Хромую лошадь»
В детстве пермячка мечтала стать актрисой, но в четыре года решила пойти на танцы. Постепенно начала работать с партнером на различных мероприятиях, в 17 лет уже смогла купить маме подарок на собственные деньги.
«Потом мы с напарником разбежались, и я не могла остаться без работы. Так и нашла “Хромую лошадь”. На тот момент мне было 19 лет и клубная жизнь в то время очень привлекала», — вспоминает Ольга.
В детстве пермячка мечтала стать актрисой, но в четыре года решила пойти на танцы. Фото из личного архива
«Ночь обещала быть жаркой»
Девушка начала трудиться танцовщицей в клубе. Подготовка ко дню рождения «Хромой лошади» длилась несколько недель: бесконечные постановки и репетиции, «ночь обещала быть жаркой», — говорили артисты.
Во время пожара большинство сотрудников клуба рванулось к запасному выходу. Однако коридоры в подсобных помещениях были настолько узкими и заставленными, что в темноте случилась давка. Ольга добежала до середины, силы начали покидать её. «Ангелом Хранителем» стал один из танцоров Андрей Васькин , буквально на руках вынесший её из задымленного помещения.
«Ожоги были на лице, голове, руке, спине. Ещё и отравление угарным газом, и ожог верхних дыхательных путей. Повезло! С памятью появились проблемы после пожара: я многого не помню из школы, а некоторые моменты из жизни попросту пропали из головы», — говорит пермячка.
Из больницы девушку забрали родители под расписку домой. Чтобы не впасть в депрессию, она решила во что бы то ни стало забыть о той ночи.
Реабилитация Снегурочкой
Спустя две неделе друзья фактически силой заставили пойти поработать на детскую ёлку, надели на девушку костюм Снегурочки и отправили к детям. Улыбки, счастливые лица, веселье, — Ольга как будто окунулась в новый мир.
Спустя две неделе друзья фактически силой заставили пойти поработать на детскую Ёлку Снегурочкой. Фото из личного архива
«А там ребятня! И их светящиеся глаза! Обязательные “обнимашки” после сказки, стихи, заготовленные специально для Деда Мороза со Снегурочкой. Вот это настоящее счастье — видеть радость детей и являться причиной их радости. Не передать словами!», — не может сдержать эмоций танцовщица.
Профессия Снегурочки настолько привлекла молодую пермячку, что Ольга в канун Нового года стала ежегодно выходить «в декабрьские рейды».
Здесь и корпоративы, и школьные мероприятия, и работа с детскими домами в отдалённых районах края. Она сама пишет программу своего шоу — «простую и добрую, без изысков». Постепенно трагедия забылась, а душу начали лечить самые главные врачи — дети.
«Когда я наряжаюсь Снегурочкой, я сама становлюсь ребенком, чувствую себя маленькой девочкой. И когда детвора во время представления загадывает желания, я делаю это вместе с ними. И на душе становится так легко!», — рассказывает она.
Творческий полёт
После новогоднего бума Ольга бережно убирает костюм Снегурочки в шкаф и, «получив заряд энергии на целый год», возвращается в обыденную жизнь. Она полностью посвятила себя творческим специальностям и трудится сразу на нескольких фронтах: фотографом, гримёром, хореографом и моделью.
Работа Снегурочкой помогла ей забыть ужасную трагедию. Фото из личного архива
«Пережив трагедию, я поняла, насколько близки мне родители и друзья. Как будто пришло осознание, что нужно ценить каждый момент жизни. Да ничего уже не может быть, как раньше. Беспечность пропала, что ли», — говорит она.
Теперь главная её мечта — просто радоваться жизни и дарить людям счастье. И декабрь для Ольги — уже не грустное воспоминание о трагедии шестилетней давности, а пора надежд, перемен и возрождения.
Пока супруг Ирины Пекарской снова становится отцом и покупает новый автомобиль, его жена умирает в пермской больнице
История предательства стара как мир. А любовь и предательство зачастую шагают рука об руку. Такова жизнь... То мы предаемся любви, то любовь предает нас...
Иногда думается, почему же не существует теста на любовь?
Ирина Пекарская. 27 лет. После пожара в пермском клубе «Хромая лошадь» в декабре 2009 года, где погибли 156 человек, девушка впала в кому. Она до сих пор еще жива. Только передвигаться не может. Не разговаривает. И очень хочется надеяться, что не понимает, какие события разворачиваются вокруг нее.
На момент трагедии Пекарская была замужем. Родила двоих детей.
А ведь не было бы в ее жизни Сережи, не отправилась бы Ирина в «Хромую лошадь». Не было бы ночного клуба — не лежала бы сейчас прикованная к больничной койке. Не было бы койки — мы бы никогда не узнали, каких масштабов может достигнуть человеческая подлость.
Ирина Банникова и Ирина Пекарская прикованы к инвалидным креслам больше пяти лет. Из вегетативного состояния девушки перешли в малое сознание — научились реагировать на окружающих.
До пожара они не были знакомы. В «Хромой лошади» оказались по разные стороны барной стойки. Банникова работала барменшей в клубе, Пекарская заглянула в клуб на вечеринку друзей.
Красивые молодые девушки к тому времени крепко стояли на ногах. У обеих были счастливые семьи — мужья, дети.
После трагедии супруги Банниковой и Пекарской били во все колокола: выступали по телевидению, раздавали интервью, клялись в вечной любви к своим полуживым женам, публиковали расчетные счета. Сердобольный народ не скупился, переводил внушительные суммы на счета пострадавших.
Прилично перепало Пекарской. После трагедии мы общались с ее мужем Сергеем. Он буквально бил себя в грудь: «Добьюсь, чтобы Ирина встала на ноги. И лечить ее будут лучшие врачи. Не позволю выкинуть ее на улицу». Получается, сдержал лишь последнее обещание.
Ирина Пекарская до сих пор находится в областной пермской больнице. Вот уже несколько лет. Обездвиженная женщина один на один со своей бедой. Сегодня она не нужна никому — ни мужу, ни матери, ни брату, ни подругам.
Вторая пострадавшая, Ирина Банникова, получает лечение на дому. Ухаживает за ней мама. Срок годности супружеской преданности в семье Банниковой истек через два года после трагедии.
Сергея Колпакова, который после трагедии не отходил от кровати Ирины Пекарской, знает вся Пермь. Вот что рассказывал нам мужчина через полгода после трагедии.
— Я потратил все накопленные сбережения за 4 с лишним месяца, пока жена находилась в столичной клинике. У меня не осталось ничего. Бизнес рухнул. Как жить дальше? На что лечить супругу? Чем кормить детей? Мне неоткуда взять деньги, — жаловался Колпаков. — После пожара Иру перевезли на лечение в Москву. Но вскоре доктор заявил: «Ей нет смысла оставаться у нас. Забирайте, иначе выбросим на улицу. Лечите сами». Врачи держали пациентку до тех пор, пока получали федеральные деньги. А потом моя супруга оказалась никому не нужна… В больнице Иру вывели из комы, а потом бросили. В последний месяц на нее было всем наплевать. После выхода из комы ей долго ставили диагноз вегетативного состояния — это когда человек не может обходиться без аппаратов, поддерживающих жизнь: искусственная вентиляция легких, искусственное вскармливание. Но Ирине не делали нужных обследований. Я понимал: надо искать другую больницу. Институт мозга человека в Санкт-Петербурге согласился принять Ирину на лечение. Но речь о бесплатной госпитализации уже не шла. За это время я практически лишился бизнеса — ведь все время провожу в больнице, потом возвращаюсь домой к детям. Младшему сейчас 10 месяцев. Старшему — 2,5 года. Их даже не на кого оставить. Поначалу помогала теща, но недавно женщину разбил инсульт. Теперь за ней тоже требуется уход. Пока еще материально помогают друзья, соседи соглашаются посидеть с детьми. Когда мы перевозили Иру в питерскую клинику, врачи были шокированы — как московские доктора запустили пациентку. На ее спине и ягодицах образовались пролежни до костей, которые тщательно заматывали бинтами, причем новые «лепили» на старые. Оказывается, за супругой не было ни малейшего ухода, ее даже переворачивать было некому. Иру еще и кормили недостаточно, что привело к истощению. Она никого не узнает. Состояние жены ухудшилось. Ее заново восстанавливают. Раньше у нее хоть руки и ноги разгибались, а сейчас она замерла в позе эмбриона. Волосы Ирине пришлось обрить наголо, вся голова была в струпьях. В Питере ее наконец-то впервые за много месяцев помыли, смазали кремами, постригли, а до этого кожа была сухая, в коросте от грязи.
Ирина Пекарская до пожара...
…и после
По словам Колпакова, лечение жены в Институте мозга обходилось ему 300 тысяч рублей в месяц. Медсестрам Сергей доплачивал по 3 тысячи рублей в сутки.
— 400 тысяч рублей, которые выделило государство, я потратил на детей, перелеты, гостиницу. В данный момент живу за счет друзей, получаю какие-то крохи от прежнего бизнеса. Я отправил запрос в Германию, где, возможно, Иру поднимут на ноги. Получил счет — 120 тысяч евро за лечение и 33 тысячи евро будет стоить транспортировка Ирины в Германию. Самому мне не поднять этой суммы…
Деньги на Германию Сергей тогда собрал. Ирину там подлечили. А потом Пекарскую вернули обратно, в Пермь. На том страдания Колпакова закончились.
И началась другая история, о которой нам поведала Тамара Оборина, мать пострадавшей в пожаре Ирины Банниковой.
«Колпаков упустил свою жену. Она больше никогда не пойдет на поправку»
— ...Только закончила доченьку кормить, она без помощи никак, — начала беседу Тамара Оборина. — От моей Иры уже три года как муж ушел. Не выдержал... Да я не против. Он молодой парень. Ему надо дальше жить. Семью создавать...
Тамара, кажется, не держит зла на бывшего зятя. Или переболело?
— Но судьба моей Иры по сравнению с жизнью Пекарской не кажется такой горестной. Все познается в сравнении. Моя дочка находится в семье, рядом с ней близкие люди — я, моя вторая дочь, ее сын. А вот Пекарская осталась совсем одна, — продолжает собеседница. — Я хорошо помню, как после пожара мою Иру транспортировали в Питер в Институт мозга. Туда же позже перевели и Пекарскую. Полгода мы там лежали. Жили с Сергеем в одном общежитии. Я видела, он часто под утро пьяным возвращался. Думаю, не до супруги ему было уже тогда. А деньги тем не менее исправно перечисляли.
Человеческая жалость не знала границ. Люди долгие годы переводили огромные суммы на счета, опубликованные Колпаковым.
— Пекарскую лечили в Москве, в Питере, в Германии. К тому времени появились постоянные спонсоры. Но вот на что шли деньги? Когда мы в Перми подняли эту тему, мне стали звонить со всех регионов России. Выяснилось, что только в Москве на лечение Пекарской люди пожертвовали 500 тысяч евро. Помогало Сергею постоянно пермское губернское казачество — ежемесячно они переводили 30 тысяч рублей на сиделку. Однако сиделкам Колпаков не платил. Люди были в ужасе, когда открылась правда. Со мной связался некий бизнесмен Игорь из Москвы — на протяжении четырех лет ежемесячно он перечислял приличные суммы на лечение девушки. Он чуть ли не плакал: «Я так верил человеку».
Одна из сиделок Пекарской как-то пожаловалась, что Сергей не выплатил ей зарплату. Позже другая поддержала ее.
— Мы насчитали, что за все эти годы у Пекарской сменилось 23 сиделки. Я же со своей дочерью дважды в год лежу в больнице, где находится Ирина. Со многими сиделками знакома. И постоянно слышала от них: «Колпаков не выплачивает, мы больше ходить не будем, — добавляет Оборина. — Два месяца назад я сама нашла сиделку, езжу теперь в больницу, проверяю, чтобы за Ирой был должный уход».
Но от новой сиделки и от грамотного ухода за Пекарской теперь ничего не зависит. Время упущено. С каждым днем Ирина чахнет на глазах.
— У нее скрючены ноги, руки как бы вывернуты наизнанку. И челюсть будто ушла. Все эти годы она нуждалась в тщательном уходе. Я когда зашла к ней в палату, обнаружила, что шкаф забит новыми ортезами. Их даже не распаковывали. А на таких больных ортезы надо постоянно надевать — на руки, на ноги, чтобы конечности не закостенели. Пекарской они не надевались. Колпаков показывал телевизионщикам тренажер Ирины, который ему прислали из Германии. Этот тренажер стоит у нее в палате. Но подходила ли к нему хоть раз Пекарская? Если бы Ира сразу стала заниматься на нем, то сегодня была бы в порядке — руки-ноги ее бы двигались. Когда Сергею задавали вопрос: «Как вы могли упустить жену?», — он выкручивался, говорил, что его оболгали, а с Ириной все в порядке. Но я же своими глазами видела Пекарскую. В последний раз у нее образовались даже пролежни на голове. Медсестры в больнице ею не занимались в силу объективных причин. Кто им будет доплачивать? Они ее на коляску не сажали, не переворачивали, за тренажер не сажали, о расслабляющем массаже и речи идти не могло. Скоро в больнице комиссия соберется по этому вопросу. Будут решать, что дальше делать с Ириной. Держать ее в клинике нет смысла. А больше она никому не нужна.
Единственное, что добился Колпаков, это выбить 4-местную палату для супруги.
— Это трагедия для больницы, — продолжает Оборина. — 4 года Пекарская лежит в этой больнице. Занимает огромную палату — это было желание Колпакова. Там мест в отделении неврологии не хватает. Больничного лечения Ирина не получает. Она просто там лежит. Сильно кричит от боли. Никого рядом с ней нет. Персонал клиники поднял вопрос, что Ирину надо переводить в интернат для инвалидов или реабилитационный центр. Так Колпаков отправил письмо президенту, что пострадавшую хотят выгнать из больницы. Из Администрации Президента пришел ответ — Пекарскую оставить. Вот так Колпаков заботится о жене. Его там как-то два месяца не было, по словам одной из сиделок. Крем и влажные салфетки мы сами покупаем. Посторонние думают о ней больше, чем он. Когда Сергею предложили перевести Ирину в реабилитационный центр, он категорически отказался, не потому ли, что тогда вся пенсия Пекарской перейдет центру? А так Колпаков получает эти деньги. Хотя сумма там смешная — 11 700 рублей.
«От Пекарской отказались муж, брат и родная мать»
По словам Тамары Обориной, пока Колпаков собирал деньги на лечение, за его малолетними детьми следили мать Пекарской и брат. Жили они в Березниках, что в 200 км от Перми.
— Когда началась волна народного гнева, Сергей забрал детей. До этого навещал их редко. Брат Пекарской рассказывал, что он выдавал по 500 рублей в месяц на ребятишек. Иногда по полгода от него никаких денег не видели. А ведь на детей Пекарской существовал отдельный расчетный счет, куда тоже капали приличные суммы.
— Мама, брат навещают Ирину?
— Никто из них не навещает. Маму Пекарской разбил инсульт, но она все соображает, передвигается. Я ее просила забрать дочь домой, чтобы Ира чувствовала материнское тепло, общение, предлагала нанять сиделку, но женщина отказалась наотрез: «Нет, я не смогу». В больницу она тоже не приезжает, ссылается на дальность расстояния. Брату тоже не до сестры. И общаться они со всеми перестали. Может, Колпаков запретил им?
Срок годности супружеской преданности в семье Банниковой истек через два года после трагедии.
Пару лет назад Колпаков развил очередную бурную деятельность — решил открыть в сгоревшем здании реабилитационный центр. Сделал громкое заявление: «В первую очередь там будут лечиться пострадавшие в «Хромой лошади». И желающие уже есть. Вот только денег осталось собрать на ремонт здания и оборудование». И снова посыпались в копилку Колпакова деньги.
Но центр по сей день не открыт.
— На строительство центра Сергею выдавали много денег из бюджета города. Из Германии прислали дорогостоящую аппаратуру. Все это простаивает уже 4 года, — говорит Оборина. — Я бы ни за что не отвела туда свою дочку. Я долго плакала, когда узнала, что собираются строить на месте «Хромой лошади». Вышла на губернатора с просьбой отменить решение такого строительства. Вроде меня послушали... Посмотрим...
Тамара Оборина с дочерью Ириной Банниковой.
Сам Сергей Колпаков живет в Перми. О его «нелегкой доле» ведает вся Пермь.
— Семьи погибших-пострадавших в «Хромой лошади» до сих пор общаются между собой. Конечно, как сложилась жизнь Колпакова, тоже все в курсе, — говорит Оборина. — Например, месяцев пять назад у него родился ребенок. Мать ребенка — молодая девушка. Официально не расписаны. От предыдущих браков у него двое взрослых детей. С Пекарской они родили еще двоих. Недавно Сергей купил новую машину, шикарный джип. Когда его спросили, откуда деньги на такой автомобиль, он ответил: «натаксовал». Почему же на Ирину не мог «натаксовать»?
Недавно прошла информация, что Сергей Колпаков стал гендиректором трех крупных предприятий — торгового центра «Чкаловский-Закамск», ООО «Торговый ряд» и «Инвестиционные проекты», которые принадлежат главному фигуранту дела о пожаре в «Хромой лошади» Анатолию Заку. По странному стечению обстоятельств именно ему главный фигурант громкого дела доверил свои активы.
— О том, что Колпаков связан с Заком, мы узнали не так давно. Он долгое время скрывал этот факт, — вздыхает собеседница.
— Имущество Зака арестовано, что-то продано, деньги до пострадавших дошли?
— Мы знаем, что распродано имущества много и давно, на 3-4 миллиона рублей. Но денег мы до сих пор никаких не видели. Нам говорили, что по 20-30 тысяч рублей на семью должны были выделить. Когда узнали, что предприятиями Зака теперь владеет Колпаков, поняли, теперь подавно никаких выплат не дождемся. До приговора суда нам помогала осужденная Ефремова, исполнительный директор сгоревшего заведения, выплачивала ежемесячно по 10-15 тысяч рублей. Когда ее посадили, деньги поступать нам перестали.
Недавно Тамара Оборина познакомила свою дочь Ирину Банникову с Ириной Пекарской.
Друг друга девушки впервые увидели в больнице. Две Ирины. Обе в инвалидных креслах. Обеих оставили мужья...
Когда их взгляды встретились, девушки в унисон заплакали.
P.S. Сергей Колпаков отказался от общения с прессой. Мать и брат Ирины Пекарской также не пожелали комментировать ситуацию.
“МК” выяснил судьбу детей, оставшихся без родителей после пожара в Перми
И все вспыхнет пламенем внутри
И подгорят наши белые крылья
Мы потеряемся в лабиринтах
И все вокруг покроется пылью
Это слова из новой песни супруги арт-директора клуба “Хромая лошадь” Евгении Феткуловой, в ночь на пятницу скончавшейся в Питере от полученных во время пожара травм. Текст, ставший пророческим, Евгения написала буквально за пару недель до трагических событий в Перми.
В воскресенье список жертв “Хромой лошади” снова вырос — в Институте хирургии им. Вишневского в Москве умерла 32-летняя Елена Шиляева. 146-я жертва трагедии. Еще один ребенок остался вчера без матери.
У супругов Феткуловых, как рассказывают пермяки, двое детей. И теперь они могут фактически остаться сиротами. Ведь мамы больше нет в живых, а папе светит немалый срок за организацию смертельного шоу. И что теперь будет с ребятней, непонятно.
Земляков волнует и судьба двухлетнего Савелия, сына 27-летней Юлии Богдановой, которую вчера похоронили в Добрянке Пермской области. Мальчишка появился на свет с врожденным пороком сердца, ему нужен специальный уход. Теперь Савелий на попечении бабушки.
Пожар оставил без мамы и 12-летнюю Юлю Хованскую. На своей страничке в социальной сети девчушка установила статус: “Мама умерла... я так хочу ее вернуть!!!”
Галина Хованская была в “Хромой лошади” вместе с подругами Евгенией Юговой и Ольгой Баландиной. Все они погибли. Кроме того, в их компании был и депутат Пермского Закса Виктор Суетин. В момент возгорания он как раз находился у выхода из клуба, поэтому спасся. Через несколько дней после случившегося Суетин на одном из федеральных каналов признается, что с Галиной Хованской у него, женатого человека, был многолетний роман на стороне. А Юля - его внебрачная дочь. После гибели Галины Виктор Суетин забрал девочку в свою законную семью, где у него тоже растет дочь. Настя Суетина - ровесница Юли.
Сколько деток осталось без одного родителя - сложно перечесть. Но есть такие, которых эта трагедия лишила сразу двоих.
* * *
О семье Замориных теперь знает весь Пермский край. Муж и жена, Максим и Маргарита, погибли в “Хромой лошади”. У них осталось двое детей - 9-летняя Арина и 2-летний Георгий. Сегодня Рите исполнилось бы 35 лет. Они с мужем готовились отпраздновать юбилей, но...
- С Риткой мы учились в Пермском педагогическом институте на одном курсе на историческом факультете, - вспоминает подруга Елена Черемная. - Она была одной из первых красавиц в вузе. Риту очень любили преподаватели и мы все. Знаете, у нас вообще очень дружный курс был. Помню, когда мы учились, у Маргариты умер папа, все ребята ее тогда поддерживали. До сих пор мы хотя бы раз в год делаем встречу однокурсников. Последний раз я видела Риту в январе этого года, потом только созванивались.
- А как они познакомились с Максимом?
- Можно сказать, что это была любовь с первого взгляда. Познакомила ребят сестра Максима, Алена, лет десять назад. Они были недолго знакомы к тому моменту, как Ритка забеременела Ариной. Максу тогда было что-то около 20 лет, он младше Ритки на шесть лет. Он был видный парень, пользовался популярностью у женщин. Однако не сомневался ни секунды: будем вместе и будем рожать. Когда Аришка была маленькая, Максим попал в серьезную аварию, были подозрения на повреждение позвоночника. Но Рита его выходила. Они очень много пережили вместе, ценили семью, домашний очаг. И теперь вот умерли в один день... Как у родителей Максима дом всегда был полная чаша, так и у молодых.
- Где работали погибшие Заморины?
- Ритка - в отделе кадров в ОВД Мотовилихинского района Перми. Дослужилась до майора. Последние два с половиной года она была в декрете, занималась малышом. Так и не успела выйти на работу... А Максим когда-то трудился в ГИБДД, но нужно было зарабатывать, и он ушел в коммерческую структуру на хорошую должность. Заморины не были миллионерами, но старались жить хорошо. Муж Ритулю баловал, где-то год назад подарил ей машину. Мама Риты - бывший педагог, сейчас на пенсии, Ритка у нее единственная дочь. Папе и маме Макса за пятьдесят, они бывшие сотрудники правоохранительных органов, тоже на пенсии. Можно не сомневаться, что для внуков родня сделает все возможное. Сейчас Арина и Георгий живут с Ритиной мамой в квартире Макса и Маргариты. Там постоянно находится много родственников, все помогают. Опекунство скорее всего будет оформлено на отца Максима, Юрия Викторовича.
- Друзья намерены как-то помогать им?
- Мы сейчас открываем счет, чтобы ежемесячно перечислять деньги для Аришки и Жорика. Риту мы все любили, и детей ее не оставим. На все детские мероприятия, на которые ребята будут вести своих детей, они будут брать и маленьких Замориных. Важно, чтобы родители Риты и Макса чувствовали стабильность, могли что-то планировать. Будем помогать и деньгами, и детской одеждой, и заботой. Всем, чем возможно.
- Как себя чувствуют дети? Они знают о смерти мамы с папой?
- Георгий еще очень маленький, чтобы понимать, что произошло. А Аринка все знает. С ней работали психологи, малышка была и на отпевании, и на похоронах. Она хорошо держится, девочка умненькая, воспитанная, очень любит своего маленького братика, заботится о нем.
А вот что говорит лучший друг Максима Дмитрий Федоров: “Макс был моим лучшим другом 25 лет. Мы не разлей вода с детского сада. В последнее время не только дружили, но и работали с ним вместе. Арина и Жорик мне как родные дети, я их никогда не оставлю, потому что люблю как своих! Воспитывать их будет отец Максима, и я его во всем поддерживаю! Юрий Викторович человек военный, полковник запаса, у него всегда все по полочкам, так что я не волнуюсь. В плане воспитания детей он справится”.
В роковой вечер с Ритой и Максимом Замориными в “Хромой лошади” была и старшая сестра Макса, Елена Шиляева, которую все близкие звали Аленой. До вчерашнего дня за ее жизнь сражались медики в Институте хирургии им. Вишневского. Но в воскресенье родители Максима, несколько дней назад похоронившие сына с невесткой, потеряли еще и дочь. У Елены Шиляевой осталась 9-летняя дочь Кристина, которая сейчас живет с ее родителями. С мужем они были в разводе.
В больницах, где на грани жизни и смерти находятся пострадавшие при пожаре в клубе, медсестры зачитывают письма тем, кто в сознании. А они по-детски радуются, а некоторые даже умудряются шутить: ну что, я стал похож на цыпленка гриль? Черный юмор... Но все надеются выжить, несмотря на осторожные прогнозы врачей.
Дорогие читатели, этим людям нужна ваша помощь. Им необходимы такие средства гигиены, как зубная паста, щетки, а из продуктов нужны ягоды, в особенности клюква. Из нее делают морс, который ускоряет заживление ожогов. Его им надо пить много.
Екатерина ПЕТУХОВА.
Причиной гибели людей посчитали формализм пожарного
Прокуратура Пермского края в ходе проверки исполнения законодательства о пожарной безопасности выявила факты формализма в работе сотрудника 9-го отдела Госпожнадзора Ленинского района, которые и явились причиной массовой гибели людей на пожаре в клубе “Хромая лошадь”.
В сообщении, размещенном на сайте прокуратуры Пермского края, утверждается, что “в январе 2007 года государственным инспектором 9-го ОГПН Ленинского района Перми Дмитрием Росляковым проверка пожарной безопасности эксплуатации помещений кафе “Хромая лошадь” проводилась формально”. Инспектор не запросил и не изучил техническую документацию кафе, не выяснил законность проведенной реконструкции, в том числе закладки оконных проемов, а также “установив факт декорации потолка кафе ивовыми прутьями, формально запросил лишь акт обработки их огнезащитным средством”. Впрочем, Росляков выявил 7 нарушений требований пожарной безопасности, в частности неисправность автоматической пожарной сигнализации в коридоре, загромождение запасного выхода, недостаточную огнестойкость покрытия двери электрощитовой, однако в административных материалах, составленных по итогам проверки, указал всего 2 нарушения. В результате исполнительный директор клуба Светлана Ефремова была оштрафована, но вопрос о приостановлении деятельности кафе не ставился.
Материалы проверки прокурор Пермского края направил в адрес руководителя СУ СКП России по Пермскому краю для принятия решения об уголовном преследовании государственного инспектора Рослякова. Ему может быть предъявлено обвинение по статье УК РФ “халатность, повлекшая по неосторожности смерть двух и более лиц”.
Напомним, что дело по этой же статье уже возбуждено в отношении главного государственного инспектора Пермского края по пожарному надзору Владимира Мухутдинова (он попал в больницу с сердечным приступом, однако уже переведен в СИЗО) и в отношении инспектора 9-го отдела Госпожнадзора по Ленинскому району Перми Натальи Прокопьевой. Она госпитализирована в неврологическое отделение одной из городских больниц.
По данным на середину дня воскресенья, число жертв пожара в “Хромой лошади” увеличилось до 146 человек.
Дмитрий ПОПОВ.