Виталий гурков биография где родился. Дакота, виталий гурков и их сказочная любовь. Немига. Проплыть по центральной улице

В начале нулевых группа «Король и шут» заменяла подростку весь богатый набор современных рэперов. Песни-истории о нечисти и сказочных героях неожиданно попали в яблочко и стали символом эскапизма - побега из суровой действительности в несуществующий, но увлекательный мир. В этом году группе исполнилось 30 лет, параллельно случилась еще одна дата - 5 лет со дня смерти лидера группы Михаила Горшка Горшенева. Onliner.by встретился с его другом и бывшим участником «КиШа» Андреем Князевым и поговорил про славу, деньги, наркотики и любовь.

«Горшок подумал, что я вообще зэк какой-то»

Если оглядываться на то время, когда вы начинали «Король и шут», складывается впечатление, что Санкт-Петербург того времени был одним огромным творческим котлом…

Время было мощное: «красная» волна русского рока с нашего ракурса выглядела очень сильной молодежной движухой с большим количеством лидеров, каждый из которых может отстаивать свою точку зрения на любых провокационных передачах. Это была некая проверка на вшивость: любой уважающий себя рокер должен был уметь ответить. В этом плане времена были посложнее: я сам ходил на концерты и видел летящие в Жанну Агузарову помидоры. Человек мог купить билет, просто чтобы унизить артиста. Сейчас люди более мягкотелые: в интернете все храбрецы, а на улице все по-другому происходит. В те времена в роке было круто, когда пацан мог сам сказать слово, завоевать авторитет.

Когда мы с Михой начинали, то думали, что нам не протиснуться. Реально все ниши были забиты: Костю (Кинчева. - Прим. Onliner.by) в его концепции не переплюнуть, Шевчук - тоже серьезный дядька, концептуальный, Витька Цой - отличный лирик, и музыка его тогда очень заходила. Но когда мы начали нашу тему с песнями-историями и сказками (хотя Горшок не любил слово «сказки»), она постепенно начала набирать большой успех. Казалось бы, рокерам того времени это было не нужно, потому что ценилась идейность, концепция, символизм. Но народ начал на нас реагировать, и стало понятно, что с этим нужно считаться.

- Помните день, когда вы познакомились с Горшком?

Мы с Горшком познакомились в реставрационном училище. Первая четверть, только началась учеба - ко мне привязался какой-то мальчуган, очень смешной: ему надо было с кем-то дружить, а мне надо было присмотреться. Я тогда пришел лысый, потому что был после деревни и мне пришлось из-за насекомых постричься, и Горшок подумал, что я вообще зэк какой-то и нашел себе «шестерку». Горшок был короткостриженый, у него была обычная голубая рубашка, брюки со стрелками, и я решил, что он папенькин сынок. Мы сошлись на приколе: Миха начал ржать над моими шутками, а у меня они всегда были специфические - простой человек с обывательским умом не всегда врубался, что я имею в виду. А я купился на его приколы: у Горшка были безбашенные шутки, хоть его в то время все-таки дисциплинировал отец. Когда мы с ним связались, мы дали друг другу обоюдную поддержку по жизни, потому что человеку одному гораздо тяжелее, чем вдвоем. Это преимущество дружбы.

Общий интерес мы сразу нащупали. Миха однажды принес магнитофон со своими записями, и они мне сразу понравились. А потом притащил гитару, но то, что он там напел, уже было не очень: он придумал абсолютно дурацкую песню и начал ее петь - это был протест против всех, кто т…хается. Не в том плане, что вообще. Просто тогда в быдлокругах было модно распространять тему: нормальный пацан, телок т…хает. Те годы - это реальная потеря нравов. Например, нормальный парень думает о том, что с девушкой нужно познакомиться, поухаживать за ней, а х…вый парень думает, как ее сразу запеленговать и т…хнуть. Меня это бесило и Горшка бесило, соответственно, он написал какую-то странную и смешную песню про СПИД. При этом сам Миха был вежливый, уважительный и даже в какой-то степени скромный.

- Начало девяностых - специфический период…

У родителей время было не очень простое. Они же все дети военных, а военные - люди с тяжелой судьбой. Денег ни у кого не было, родителям приходилось много работать, и на воспитание времени ни у кого не оставалось, так что мы были предоставлены сами себе. Нами мало занимались. Хотя Михин отец следил за ним, он был военный из КГБ, хотел своих сыновей сделать такими же. С Лешей у него, наверное, могло бы получиться: он был податливый. А Миша - бунтарь, он не принимал отцовскую диктатуру. Поэтому ушел из дома и уже не вернулся. К маме Миха всегда относился очень нежно, а про отца всегда говорил так: «Опять этот жлоб меня строить пытается». И если он говорил про кого-то «как мой отец», это всегда шло с позиции негатива. У Горшка был пожизненный спор с отцом. Я, разумеется, его поддерживал полностью, хотя у самого с Юрием Михайловичем были вполне доброжелательные отношения.

Миха долгое время жил у нас - у меня и Балу. Он каждый день обзванивал нас и договаривался, к кому и когда можно приехать переночевать, пожрать, потусоваться. Однажды я ему сказал правду: «Миха, может, тебя и прикалывает такой дикой цыганской жизнью жить, но ты не забывай, что мы все на шее у родителей сидим, потому что не работаем и деньги не приносим. Когда я тебя кормлю, мне предъявляют: а куда деваются продукты? Мне за это попадает и Балу тоже. Пацаны тебе не могут отказать, ты же друг наш, но вообще, это не по кайфу». Он тогда очень высоко оценил то, что я ему сказал. Мол, все остальные уже на меня косо смотрят, но правду никто не говорит, а ты вот взял и сказал.

«Миха называл наркотики одной из главных ошибок в своей жизни»

Вы долгое время катались на концерты в Москву за ящик пива. Никогда не возникало желания бросить всю эту музыку?

Мы не знали ничего лучше, чем ящик пива в качестве гонорара за концерт. Чтобы нам заплатили за выступление деньги? Это мечта любого музыканта: полностью посвятить себя музыке и получать за нее деньги. Эта мечта казалась недостижимой, поэтому мы радовались, получив ящик пива за свое любимое дело.

В постсоветское время получить гонорар казалось крутой штукой. Когда мы на практике заработали деньги, то купили на них гитары: работали как маляры на объекте - один из наших бывших музыкантов Рябчик договорился, что мы сделаем косметическую работу по помещению. Этих денег хватало, чтобы купить две гитары «Урал». За это нужно было содрать все обои, отшпатлевать и заштукатурить стены, покрасить потолки и привести в порядок пол. Мы с Горшком больше дурака валяли, чем работали. Помню, однажды целый день боролись: между друзьями всегда возникает момент, кто же все-таки сильнее. Тогда сильнее оказался Миха: он был крупнее меня. Но я тоже не проиграл, потому что так и не сдался и утомил его. По жизни эта тема у нас менялась: в какой-то момент я пошел в качалку и после этого Миху сам ломал. Горшок армрестлинг навязывал постоянно, причем у меня не было нужды мериться с ним силой, а вот у него был в этом какой-то принципиальный момент.

Вообще, у Горшка был очень сильно развит дух соперничества. Он не хотел пропускать вперед и считал, что если пропустит, то потеряет авторитет в моих глазах, которым очень дорожил. Это мешало мне в творческой реализации, потому что, если бы он хоть раз осознал, как я к этому отношусь, возможно, изменил бы свою политику. Мне неважно было первенство, мне было важно, чтобы в группе сосуществовали две творческие единицы, которые создают прекрасные песни, радуются этому и живут.

За свою идею и творчество мы, в принципе, могли даже жизнь отдать. Это была наша находка, наше открытие - наше все! Мир на тот период ничего интересного предложить нам не мог. Рушился советский строй, народ был в состоянии апатии: у кого-то, кто верил советским идеалам, ехала крыша. Современная молодежь повелась на всякую хрень: рэкет, проституцию, фарцовку. Много всякой грязи полезло, хорошим человеком стало быть немодно и даже позорно. Все вокруг пытались играть в каких-то авторитетов. В моем районе было много алкашей, в районе, где жил Горшок, было много наркоманов. Наши районы очень сильно отличались друг от друга - мне казалось, что у него получше, потому что там не было такого количества гопников и жлобья. Хотя в какой-то степени это окружение повлияло на его пристрастие к наркотикам, потому что в Купчино он бы вряд ли подсел на это.

- Он говорил с вами про свою зависимость?

Горшок никогда не признавал своих ошибок. Если он в чем-то ошибался, то старался это скрыть и завуалировать - это была его лидерская черта. Он слабость показывать не любил, но сам на ус мотал: ошибся он или нет, можно было понять по его будущим поступкам. Однажды он мне признался: если бы он мог переиграть жизнь до какого-то момента заново, то, в отличие от многих других героиновых наркоманов, которых он знал, он бы с этим не связался. «Многие другие, с кем я общаюсь по этой теме, всегда говорили, что все равно бы подсели на это г…но», - сказал он. Он назвал это одной из главных ошибок в жизни - путь, на который он стал и свернуть с которого невозможно. По сути, это была одна из главных вещей, которую он признал.

- У вас не было отторжения от контракта с попсовым продюсером Пригожиным?

Пригожин… Дело в том, что, если ты хочешь создать движение и популяризировать стиль, главное - то, что касается твоей цели, а не то, каким путями ты к этому идешь. Конечно, пути тоже имеют важную роль: душу дьяволу отдавать или через попсу себя продвигать тоже не вариант. У нас как получилось… У Гордеева (один из продюсеров «КиШа». - Прим. Onliner.by) была знакомая, которая нас вывела на Пригожина. Она сказала, что мы - уникальная группа с большим потенциалом, но типа экстремальные: «Они панки, с ними очень сложно иметь дело и договариваться». В те времена продюсеры еще связывались с бунтарями, потому что тогда не было планов и нормативов, не существовало жесткой власти, которая бы давала ограничения для буйства духа. Получилось так, что Иосиф был директором «ОРТ Рекордс», и, когда ему в руки попал «Акустический альбом», он послушал и решил, что это реально можно круто продать. Когда мы об этом узнали, реакция была такая: «Ага! На нас уже клюнули на ОРТ!» Мы готовы были понторезить, класть ноги на стол - вести себя как отъявленные мерзавцы. Если они нас терпят, то мы их прогибаем. Если не терпят, то пошли бы они!..

- Но в итоге сложилось ощущение, что прогнули вас… Взять хотя бы гонорары за дворцы спорта.

Денег стало больше, но кто же нам покажет истинные сметы? Я не знаю, на каком уровне тот же Гордеев проводил торги в плане выгоды для группы. На тот момент нам казалось, что мы нормальные бабки получаем. Нам хватало на бухло и тусовки, поэтому отыграл «Лужники», положил бабки в карман и пошел тусить - половины гонорара наутро в кармане нет. Другого применения деньгам особо не было. Ну что с ними делать? Мы же не знали, сколько реально можем получать! Плюс наша публика была молодая, неформальная - неплатежеспособная. Разве организаторы могли поставить высокие цены на билеты?

Вообще, мы жили идеями продвижения нашего творчества. Лично я считал так: главное - творчество, наш мир, наши фанаты. Мы создавали хороший вирус, пытались переделать этот мир своими историями. Как бы агрессивно при этом мы ни выглядели, но несли-то добро. Горшок был добрым человеком, и я человек добрый. Просто мы поняли, что в нашем мире если просто так покажешь добро, то будешь лохом: нужно всегда быть агрессивным и зубы показывать. Мы усвоили это правило и так всегда себя вели.

В голове Горшка фанатизма было гораздо больше, чем в моей. Я вообще не фанат, а он холерик. Он был фанатом «Короля и шута», моих стихов - я это знал и очень любил его исполнение, пока он свой голос не испортил героином. Вся тема с панк-роком была выбором Михи, я его поддерживал, но гнул свою линию. Горшок работал здесь и сейчас, а я - на перспективу. Моя задача была вывести группу «Король и шут» на социальный уровень, чтобы мы стали культурным феноменом, распространяющим свою музыку на широкую аудиторию и таким образом прививающим вкус к рок-музыке и нашему стилю. А Миха хотел производить мегакрутое впечатление на людей здесь и сейчас. Ему нужно было сделать революцию в панк-роке.

- Ну да, взять хотя бы его известное интервью.

Там же все не просто так - это интервью нужно правильно понимать. Он заговорил о бабках не потому, что они для него были самоцелью. Он говорил об этом потому, что грош цена понтам, когда ты выделываешься, но со своей музыки ничего не имеешь. Миха показывал, что мы не какие-то лохи, которые пресмыкаются на этих фестивальчиках: «Ой, а возьмите меня!» Горшок делал акцент: мы сделали одолжение и приехали на этот фестиваль - мы им нужны, а не они нам.

«Мы себя позиционировали как группу исключительно стадионного уровня»

- «Золотой» период «Короля и шута» - это альбомы «Как в старой сказке» и «Жаль, нет ружья». Что случилось потом?

На «Бунте на корабле» мы очень сильно сбросили обороты и вылетели из дворцов спорта - прежний статус себе так и не вернули. Балу уходил, потому что начал чувствовать себя неуютно внутри коллектива: он не получил от нас с Михой поддержку в определенном моменте. Он всегда считал, что мы равны в группе, а мы с Горшком начали показывать, что мы главные, чтобы навести порядок в группе. Балу это не хотел принимать.

К Маше в плане концепции творчества «Короля и шута» я отношусь специфически, но по той причине, что это была изюминка визуального характера - щупленькая девочка среди обормотов. Для меня главный КПД человека - это его творческая составляющая, а про Машу в данном случае мне говорить сложно: перед ней не было задачи привносить что-то новое в группу. Мы приносили ей партии, она их наигрывала. Зато она симпатичная и имела много поклонников, которым нравилась ее внешность. Даже некоторые из наших коллег на нее западали и посвящали ей песни. Но уход Маши для меня потерей не стал. Я знал, что это произойдет.

- При том, что «больших» гонораров вы так и не получили, на корпоративах играть отказывались. Почему?

На корпоративах мы не играли принципиально. Считалось, что это зашквар, потому что тебя купили: человек заплатил деньги и может тобой пользоваться. Того уровня менеджмента, который бы соблюдал наши параметры на корпоративах, у нас не было. Если играешь ради денег, то необходимо, чтобы твой статус сохранился, ведь ты попадаешь в пьяную, панибратскую среду. Тебя могут сфотографировать, ты можешь опошлиться. Сегодня ты на стадионе, а завтра тебя Вася Пупкин купил. Поэтому предложения о корпоративах воспринимались не то что в штыки, человека могли покусать: «Ты о…ел? Кому ты это предлагаешь?» Мы себя позиционировали как группу исключительно стадионного уровня, поэтому какие нах…р корпоративы? Если узнавали, что какой-то рокер ездит на корпораты, мы выказывали ему мегакрутое суперпрезрение и могли об этом заговорить в интервью.

- Когда вы с Горшком начали отдаляться друг от друга? Был какой-то конкретный прецедент?

Я и Горшок - это пожизненный, глобальный спор, и это приносило свои плоды. Но на «Бунте на корабле» мы с ним жестко столкнулись по творчеству. Он уперто хотел, чтобы я был только текстовиком, а он - композитором. А я уперто отстаивал свое право быть композитором в том числе. Я не хотел быть бэк-вокалистом, подпевающим весь концерт: мне было не интересно выходить на сцену и подпевать, мне хотелось петь самому. Но Горшок прекрасно понимал, что рано или поздно я захочу петь больше, и его задача заключалась в том, чтобы подрезать мне крылышки. Но он не знал, что я не собираюсь с ним конкурировать, я просто хотел нормального равноправного творческого самовыражения. Он считал, что я несовершенен в плане самовыражения на сцене, недостаточно хороший вокалист… Обида накопилась. И он на меня накопил много обид. Но если говорить откровенно, то мне самому не нравится мое исполнение времен «КиШа», и свою работу на сцене я также сильно критикую. Но у меня был потенциал, который я не мог начать раскрывать в силу различных причин. Включая пьянство. Нам давно надо было начать перестраиваться, но никто не знал, что нас ждет за этой перестройкой.

В какой-то момент произошла специфическая история. Ренегат тогда очень сильно начал отстаивать позиции утяжеления группы: он вошел во вкус после «Жаль, нет ружья». Тогда многие сказали: наконец-то «Король и шут» начал делать профессиональные аранжировки, зазвучал по-западному. Ренегат в какой-то степени настоял на утяжелении следующего альбома, Горшок поддался, потому что мы тогда продали фирме, с которой сотрудничали, два альбома сразу. И за второй альбом автоматически получили деньги до выхода, то есть в коммерческом плане мы ничего не теряли. Мне не понравился этот подход изначально. Когда Горшок открытым текстом сказал мне: «Мы фирме продали два альбома и зачем мы сейчас будем новый о…тельный альбом давать, если мы за него уже деньги получили? Надо быть хитрее: дадим им вот это». Я говорю: «Хорошо, дадим им вот это… С фирмой-то мы отстреляемся, а люди как это воспримут? Мы же не можем перед людьми размениваться». Я гнул свою линию, а он свою. Сказал: «Я устал уже всем доказывать, что я трушный, настоящий рокер и никакой попсарь, а твой „Акустический альбом“ внес смуту в ряды наших фанатов и критиков. Я хочу сделать трешовый, мегамощный альбом, чтобы всем показать, какие мы можем быть крутые, злые рокеры и в какую музыку врубаемся. Между нами говоря, я Ренегата с его металлическими понтами подведу под панк-рок а-ля The Exploited. Это будет между нами компромисс». И он мне тогда сказал: «Андрюха, по тяжелой музыке Ренегат и я шарим, ты не пиши ничего из музыки, ты все равно не дотянешь». Я рассердился, потому что в период «Жаль, нет ружья» я Горшку начал двигать тему, что сейчас нужно прокачивать творчески ту публику, которая примкнула к нам на «Акустическом альбоме». Чувствовалось, что новые наши тенденции уступают классическому стилю. Утяжеление не шло нам на пользу - нужна была золотая середина. Влияние Ренегата начинало сильно отталкивать ту аудиторию, которая любила нашу драматургию и лирическую составляющую. Хотя в моем сольном проекте «Любовь негодяя», сделанном фактически в тот же период, он проявил себя очень даже неплохо, играя совершенно в другом стиле.

Когда Горшок рассказал свои соображения по поводу «Бунта на корабле», я рассердился. Я понимал, что мне неинтересно снова быть бэк-вокалистом, пока мы с этим альбомом поедем в тур. И я был в корне не согласен с тем, что не могу ничего придумать под предложенный стиль. Я ему сказал: «Тогда сам пиши тексты». Он оскорбился очень сильно и начал писать стихи к альбому. Написал четыре: «Звонок», «Северный флот», «Хозяин леса» и какую-то еще. Вот эту какую-то еще и «Хозяина леса» я переделал, когда мы с Михой помирились, а «Северный флот» и «Звонок» не успел. Насчет «Звонка» не жалею ни разу, потому что мне не понравилась эта песня. После того случая у Горшка всегда в голове был пунктик: Князь в любой момент может отказаться писать тексты. И он в каждом альбоме за это брался.

Так появилась песня «Американское MTV». У него тогда уже был план: поменьше историй, побольше символизма, поменьше сказок, побольше абстракций. Он начал уходить от стиля: сказки - для подростков, а Миха хотел другую целевую аудиторию, ему надоело, что его сравнивают с подростковыми штанишками. Потенциал был, но он не всегда понимал, как себя раскрыть. В итоге он начал реализовывать себя как драматический актер в Todd, но харизмы у него было хоть отбавляй, а вот актерских навыков не хватало.

«Где-то минуту мы стояли и смотрели на мизинец, который торчит в обратную сторону»

Вы и время стали проводить по-разному. Во время гастролей в Тель-Авиве вам хотелось посмотреть достопримечательности и сходить на море, а Горшок хотел напоить всех панков города.

Когда я начинал бухать, я, как и Миха, хотел быть среди панков Тель-Авива. Но дело в том, что наша проблема с Горшком была из-за его гребаной героиновой зависимости: она мешала человеку жить. Если он в этой теме, то всегда думает о том, как создать эту эйфорию. Постоянно быть перед фанатами таким, как на сцене. Я эту тему преодолел и бросил алкоголь, когда появилась группа «Княzz». Понял вдруг: зачем я должен корежиться и показывать другого человека - того Князя, который был более вычурный и экспрессивный из-за выпивки? Горшок, когда он был самим собой, был замечательным: в чем-то скромный, глубокомысленный, здравомыслящий и рассудительный. Его настоящая сторона была круче в разы, но сценический образ был дьяволом, который его пожирал. Как-то повлиять на него в глобальном смысле было невозможно: с ним работал я, с ним работала супруга Ольга. Мы вели эту работу, но это была очень непростая задача, потому что еще в 15 лет он начал задвигать тему: нормальный рокер не должен дожить до 30. Я ему говорил: «С чего ты взял, что 30 лет - это старость? А вдруг там вся жизнь начинается? Посмотри на наших родителей, они старше». Он отвечал: «Я не хочу быть, как они!» И я не мог на него повлиять в этом смысле. Он со своей женой Анфисой сядет в машину, скажет всем «пока» и уедет - вот такие у него были мысли. «Так я уйду», - говорил он и думал об этом. Его держал только «Король и шут», наш мир, поэтому он так рьяно по жизни вцепился и в меня - я был одним из источников его жизни. Я это все понимал и многое ему позволял.

Горшок нас отодвинул. С ним невозможно стало разговаривать и делать дела: он никого к себе не подпускал. Мне в итоге все это осточертело, я сказал: «Я ведь тоже не жертвенник». Когда я пошел с Горшком в этот путь, я пошел с нормальным пацаном, который реально был лидером, в котором я эти качества приветствовал. А в этот период я такого в нем не видел. Однажды в киевской гостинице после концерта в шесть утра я ему сказал: «Миха, ты извини, но ты уже не тот. Ты считаешь, что ты крутой и бокс знаешь, драться умеешь. А ты даже бокс не знаешь, ты забыл. Ты себя стравил, организм у тебя слабый, и ты не представляешь из себя того, что всегда корчил». Мы были пьяные и беседовали на позитиве. Я ему сказал: «Хочешь, проверь. Я стану в стойку, и ты меня не пробьешь. А я тебе сдачи давать не буду». И мы начали страдать х…ней. Он пытается меня пробить - не получается. В итоге так и не вышло, за исключением одного дурацкого момента: он мне вывихнул мизинец. Где-то минуту мы стояли и смотрели на мизинец, который торчит в обратную сторону. Потом я беру палец и ставлю его обратно, проверяю - работает. И мы продолжили. Это была безобидная тема, и она никак не повлияла на наши отношения: Горшок правду в глаза любил. Он ненавидел, когда кто-то лукавил или что-то скрывал.

- Как он отреагировал на ваш уход из «Короля и шута»?

Он очень сильно обиделся и начал бычить. Но бычил, когда пьяный, морозил всякую х…ню в интервью. Получилось так, что на одном из фестивалей его вывела на разговор моя супруга. Видя изнутри, какие шишки на меня сыплются, она была в полной уверенности, что это злорадство и неадекватные пакости. Она тогда сказала Горшку: «Ты как к своему другу относишься? Он свою группу создал, все тебе оставил, а ты ему дышать не даешь». А он на нее посмотрел и ответил: «Он меня предал». И он это сказал не лицемеря, а в сердцах. Это было действительно так в его понимании. Он не думал о том, что у меня не было другого выхода в принципе. А я не понимал: в чем мое предательство? В том, что я не буду больше писать тексты? Да он и так вроде начал отказываться от старого стиля. Его поддержала группа, и он не один, а я начинаю все с нуля. И в одном из последних личных разговоров мне было сказано: «Я и группа примем любое твое решение. Если уйдешь - дело твое, удерживать никто не будет».

Прошли годы, и я наконец понял, в чем он увидел предательство: он остался в шоколаде, но один. И у меня возникает вопрос: а как же те люди, которые были с ним до конца, о чем часто сами упоминают? Вероятно, это лишь красивые слова. Не более того…

После того как я ушел из группы, мы встречались с ним лишь три раза. Первый раз я ему позвонил и сказал: «Миха, ты знаешь, у меня такое ощущение, что очень много людей, которым на руку наш конфликт, льют в уши тебе и мне нехорошие вещи. Надо бы как-то решить этот вопрос». Он со мной согласился сразу. Второй раз уже он мне позвонил. Он ехал давать концерт с Todd и рассказывал мне о том, как он самоотверженно отдается всей этой теме. Потом я увидел его на фестивале «Окна открой» и ужаснулся: за два года он очень сильно сдал. У него вся голова стала седая, лицо покрылось морщинами… Я ему сказал: «Береги себя». Он покивал головой.

Мой уход его в некоторой степени простимулировал. Он собрался, перестал бухать, все концерты работал на драйве. Помню, мы поехали в тур на «Театре демона». Отрепетировали бэк-вокалы, целую концепцию концерта выстроили! Давно такого не было, чтобы мы столько времени провели за репетициями, потому что Горшок хотел на новый уровень выходить. Но вошел в тур во в ж…пу обдолбанном состоянии и весь его так провел. И когда он собрался после моего ухода, я сказал: «Ну хоть какая-то положительная деталь в этом есть. Посмотрите, какой драйв выдает!»

- У вас с Горшком был тот самый разговор, который потом прокручивался в голове многократно?

У нас с ним было очень много разговоров. Каждое возвращение из Москвы в Питер в купе по синему делу - это были разговоры разного характера: хорошие и плохие. С его стороны были какие-то пророческие моменты: он в какой-то степени, как мне сейчас начинает казаться, пробивал меня на тему, что я буду делать, когда его не станет. К чему пойдет наша с ним совместная работа, кем он будет для меня. Ему иногда из подсознания приходили тревожные звоночки: он всем говорил, что его скоро не будет, - но никто в это не хотел верить, включая меня. Я считал так: «Горшок, у тебя здоровье как у тролля. Ты так можешь говорить долго, а по факту всех нас переживешь». Я действительно так думал. Потом, когда я ушел, стала приходить информация о его диагнозах, отнюдь не самых многообещающих…

Он не ушел вовремя. Он ушел в разгар Todd, с идеями новых театральных проектов. У него родилась дочка Сашка - Оля взяла на себя очень большую ответственность, учитывая все риски. Она рассчитывала, что для него это будет фундаментом. Наверное, так и было, но в глобальном смысле на Миху не повлияло. Иногда меня спрашивают, можно ли было спасти Горшка. В последний раз я ответил, что нельзя, что он себя запрограммировал. Но если говорить с позиции репрессивных методов, то в этом смысле можно было. Но кому под силу неволить свободного человека?

Я не предавал Горшка - он сам меня отодвинул, как это сделал со многими близкими ему людьми. И я его понимаю и не виню. У него был непростой путь, и чем ближе тебе человек, тем сложнее с ним решать накопившиеся проблемы. И я не предавал «Король и шут». Его предали все те, кто публично заявили, что выросли из сказок.

Я никогда и подумать не могла, что влюблюсь в боксера. Тем более в пятикратного чемпиона по тайскому боксу! Но... такие вещи всегда происходят неожиданно. В тот день, когда я вернулась домой в Минск с «Фабрики», меня встретили мои друзья. C ними был и Виталик. Нас давно знакомили на какой-то тусовке, но до этого вечера мы с ним не общались. Непонятно, что случилось тогда. Мы вдруг поняли, что нам вдвоем очень хорошо вместе, что у нас много общего. В тот вечер нам совсем не хотелось расставаться. Но пришлось... Мы всей «Фабрикой» уехали на Чукотку, на концерт в Анадырь. И там я получила от него крутую смс-ку: в ней были стихи божественной красоты, которые Виталик написал специально для меня. Никто раньше не совершал ради меня таких поступков! И сам Виталик никогда не писал стихов. Это было настолько искренне, что я не сдержалась и расплакалась. С того дня мы созванивались по нескольку раз в сутки, тратили миллионы долларов на смс-переписку и разговоры. Мне показалось, что именно тогда между нами сложилась та связь, которую уже не смогут ослабить или разрушить никакие расстояния. И это притом, что мы провели вместе всего лишь один день!

ИЗ БОЛЬНИЦЫ НА СВИДАНИЕ

Когда я снова ненадолго вернулась в Минск, Виталик ошарашил меня новостью: из-за меня он отказался от важной операции на ноге. Его должны были положить в больницу за несколько дней до моего приезда, но он буквально-таки сбежал от врачей. Если бы он согласился на операцию, то, возможно, мы бы больше никогда не увиделись. Ведь после скальпеля хирурга он должен был провести в клинике два долгих месяца… За это время мы наверняка бы отдалились, потерялись и не сказали бы друг другу те самые важные и главные слова в нашей жизни. Поэтому он «забил» на операцию, чтобы увидеться со мной! И даже продолжал тренироваться. К счастью, чуть позже выяснилось, что травма у него не такая серьезная. И операцию можно было не делать! Страшно представить, чем такой легкомысленный поступок мог бы закончиться.

Любовь под прицелом

В Минске за мной и Виталиком гоняются толпы папарацци. Мы звездная пара, которая интересует все местные журналов. Куда бы мы ни пошли, нас непременно будут сопровождать шпионы с фотиками. Они следят за каждым нашим шагом, щелкают затворами, пытаясь заснять, как мы, например, едим пиццу или целуемся. Виталик достаточно известная личность не только в Минске, но и во всей Белоруссии. Чемпион мира как-никак. Национальная гордость. Мне до сих пор звонят из разных газет и спрашивают: «Дакота, а это правда, что вы встречаетесь с пятикратным чемпионом по тайскому боксу Виталием Гурковым?!» Некоторые не могут поверить в то, что мы пара. Но порой бывает безумно сложно сохранять какую-то интимность в отношениях, когда все суют нос в твою личную жизнь.

Брутальная нежность

Виталик полностью сломал все мои стереотипы относительно спортсменов. Мне всегда казалось, что их жизнь сосредоточена исключительно на спорте. Поэтому они редко отвлекаются на сентиментальности вроде поэзии или музыки. Кстати, Виталик записал для меня необычную песню: очень красивая инструментальная музыка, под которую Виталик читает свои стихи… До сих пор восхищаюсь тем, насколько гармонично в нем уживаются два, казалось бы, противоположных образа: сильный боксер-победитель и романтичный ранимый юноша. Я считаю себя достаточно сильной девушкой, но чем ты сильнее, тем больше хочется, чтобы рядом был мужчина, который сильнее во сто крат. В моей песне «Спички» есть такие строчки: «Дай мне слабой хоть раз побыть, дай мне повод тебя любить…», они как раз об этом. Я всегда мечтала, чтобы со мной был такой парень, за которым я буду чувствовать себя, как за каменной стеной.

Ревность и доверие

Виталик меня безумно ревнует, хотя я не даю никаких поводов. При этом он мне доверяет. Впрочем, как и я ему. У него ведь тоже бывают часто соревнования за границей, он надолго уезжает, и мы не видимся неделями. Но мы любим друг друга, и это мощное магнетическое чувство помогает нам пережить моменты разлуки. Я безгранично рада, что у меня есть такой человек, как Виталик! Что в новой жизни после «Фабрики» у меня сложились эти, по-настоящему новые, отношения.

Статистика боев:

• Всего боев: 98
• Всего побед: 86
• Ничейный результат боев:0
• Поражений:12

Выигранные турниры:

• 2007 W.M.C. Brute Force 8 Judgement Day Champion
• 2008 «The Contender Asia» Season 2 Russia Super 8 Qualifier Runner Up
• 2009 Tatneft Cup Runner Up
• 2010 K-1 World MAX East Europe Champion

Белорусская школа тайского бокса всегда славилась своими выдающимися бойцами, представляющих на достойном уровне свою страну в различных организациях и турнирах.
Один из этих выдающихся представителей — Виталий Гурков Григориевич, родившийся в Минске 27 марта 1985 года.
Гурков Виталий Григорьевич — один из первых, отличившихся в успехах, учеников легендарного тренера Дмитрия Пясецкого, который по праву считается одним из первооткрывателей тайского бокса в Белоруссии.

Виталий — восьмикратный чемпион мира по тайскому боксу среди любителей, чемпион европейского К-1 ворлд макс 2010 года, чемпион W.M.C. Brute Force 8 Judgement Day, финалист множества других турниров.
Манера ведения боя в стиле тайского бокса даже на ринге К-1 — вот отличительная особенность белорусского бойца, который любит работать локтями и коленями.
Начало интереса к боевым искусствам было положено после того как Виталий, подростком увлекаясь баскетболом, подрался на площадке со своим сверстником.
«Нравится руками махать? Для этого есть бокс. До свидания, Виталик!» -услышав эту фразу от тренера, Виталий покинул площадку. Спустя 3 года, в 16 лет он становится чемпионом мира по тайскому боксу
в Тайланде, дав старт своей карьере и заявив о себе как об одном из самых молодых чемпионов мира по тайскому боксу из Белоруссии. На протяжении всей своей карьеры Виталий выиграл (как я уже отметил выше)
чемпионат мира по тайскому боксу целых 8 раз. Отличительным боем на одном из таких чемпионатов был бой с Кимом Ситсонгпинонга, который состоялся в рамках любительских правил. Виталий Гурков одержал победу
над именитейшим бойцом Тайланда граммотно разбирая защиту тайца и гармонично работая на дистанции. Бой проходил в Санкт Петербурге, где все судьи единогласно отдали победу Белорусскому бойцу. Дальнейший
финал однако, сложился не однозначным.

Во многом на благоприятную профессиональную карьеру Виталия повлиял и тренер Дмитрий Пясецкий, который всегда был для Виталия образцом для подражания — Виталий был вне себя от радости узнав в свое время что тренером по тайскому
боксу будет именно Дмитрий. Самое главное же влияние на Виталия повлиял отец никогда не позволявший лодырничать сыну, воспитавший в нем трудолюбие и стремление всегда что то делать.
На данный момент Виталий принимает участие на турнире Тай Файт где уже выиграл своего первого соперника в четвертьфинале. Тай Файт — турнир в котором не будет никаких запретов на клинч и удары коленями,
которые так любит Виталий. У него очень большие шансы на победу в турнире и мы надеемся на его дальнейшие успехи в боях.

Тайский бокс, несмотря на свое название, уже давно является тем видом спорта, которым занимаются не только непосредственно в Таиланде, но и во многих других странах мира. Простому обывателю покажется несколько странным, но данное единоборство завоевало огромную популярность и имеет многих чемпионов в такой европейской стране, как Беларусь. Именно в этом государстве родился и живёт человек, о котором пойдёт речь в данной статье. Его имя - Виталий Гурков.

Несколько фактов о бойце

Белорусский чемпион родился 27 марта 1985 года. Местом рождения является столица - город Минск. Рост спортсмена составляет 186 сантиметров. Карьеру в ринге начал 18 января 2001 года. Выступает и по сей день. Официально признан муай-тай Восточной Европы.

Турнир K1 World Max 2010

Виталий Гурков в октябре 2010 года выступил в Корее. Жеребьевка для белоруса оказалась крайне неудачной, поскольку он в первом же круге попал на одного из фаворитов соревнований - Джорджио Петросяна (действующего на тот момент чемпиона). Однако славянский спортсмен не ударил в грязь лицом и оказал достойное сопротивление итальянцу, проиграв лишь по очкам.

По словам самого Виталия, он не проходил тренировочные сборы именно под данный турнир. До поездки в Корею он поучаствовал в пяти боях с настоящими профессионалами в Таиланде и понял, что это абсолютно другая направленность, нежели К1.

О славе и известности

На вопрос журналистов «Как относитесь к наличию менеджера у бойца?» Виталий Гурков ответил, что наличие такого помощника крайне необходимо. Также спортсмен указал на факт того, что ему лично такая ситуация не нравится, однако система профессионального спорта в муай-тай построена таким образом, что вне зависимости от твоей подготовки без грамотного промоушена ты никогда не попадёшь на высокий уровень.

Белорусский спортсмен провёл также яркий пример на собственной персоне. В 2007 году он боксировал с представителем Канады на мировом первенстве и выиграл у него достаточно уверенно. Но уже буквально через два месяца этот же канадец стал чемпионом планеты, причем в статусе профессионала. При этом в Голландии все гораздо проще, ведь там никто не смотрит на твои «фантики», изучают исключительно прошлую оппозицию: где, с кем и когда дрался, чего добился.

О моральном настрое перед поединком

Виталий Гурков - человек, пытающийся во всем найти золотую середину. Перед боями он всегда старается оставаться холодным и безразличным (в хорошем смысле этих слов) ко всему происходящему вокруг. Кроме того, боец всегда отдает отчет своим действиям и решительно настраивается на продолжение схватки, даже если оказался на полу. Именно во многом благодаря этим качествам Виталий смог уже через два года занятий тайским боксом выиграть свой первый чемпионат мира. Конечно же, такой успех был обеспечен наличием внутреннего стержня и железной воли, помноженных на колоссальное трудолюбие. По словам спортсмена, в первую очередь необходимо преодолеть себя, свою лень, страхи, комплексы, в некоторой степени должно быть самопожертвование.

Об усталости и борьбе с ней

Виталий Гурков - чемпион мира, и само собой, что такие достижения просто не даются. Вполне логично, что иногда может прийти моральная и физическая усталость, которые, в общем, называют перетренированностью.

Сам боец утверждает, что в борьбе с перенасыщением спортом ему помогают близкие и родственники, прослушивание любимой музыки, разнообразные хобби. Такой подход позволяет соскучиться по тренировкам и с новыми силами вернуться в зал.

О выступлениях в ММА

Виталий Гурков, бои которого просматривают миллионы людей, утверждает, что интерес к смешанным единоборствам у болельщиков не падает. По его словам, ММА - очень жесткий и бескомпромиссный вид поединков, где судейство практически не способно повлиять на ход поединка, ведь около 80% боев заканчиваются досрочно. Но сам спортсмен читает: его в ММА не будет, поскольку для успешных выступлений там необходимо как минимум два года уделять пристальное внимание борьбе в партере, чего он себе позволить не может.

Сенсационная победа

26 января 2014 года Виталий Гурков, биография которого достойна уважения, сошелся в ринге с тайцем по имени Кема.

Сам поединок выдался крайне напряженным. Белорус первые два раунда совершал много ошибок: пропускал так называемые тайские кики и вообще принял манеру боя соперника. Таец работал от глухой защиты, а Виталий ничего не мог с этим поделать. Но уже с третьего раунда все изменилось. Гурков значительно взвинтил тем боя и начал усиленно гнуть свою линию. Таким образом, физические кондиции белоруса смогли превзойти тайскую хитрость.

О любви

Виталий Гурков (личная жизнь его долгое время оставалась вне зоны доступа фанатов) был в отношениях с певицей по имени Дакота. Участница «Фабрики» утверждает, что никогда не планировала строить отношения со спортсменом, тем более с боксером. Однако Виталик смог полностью сломать все ее стереотипы о бойцах, а особенно тогда, когда написал ей любовную SMS-ку в стихах.

Но, как показало время, отношения двух известных личностей не сложились. И уже в 2015 году певица вышла замуж за своего коллегу по музыкальному цеху, бывшего участника группы «БиС» Влада Соколовского.

Достижения

Спортивные регалии белоруса перечислять нет никакого смыла, поскольку их очень много. В их числе титулы чемпиона мира и Европы. Кроме того, боец имеет звание заслуженного мастера спорта Республики Беларусь, а также является первым спортсменом, ставшим лауреатом Национальной премии имени Виктора Ивашкевича за защиту прав человека.