Лошадиный зад. Ключевые факторы, влияющие на работу задних ног. Работа лошади в положении "за поводом"

Холка.
У верховых лошадей отличающихся длинной шеей, холка высокая и длинная. У тяжеловозов она широкая, низкая; остистые отростки позвонков короче и поставлены более наклонно. Вследствие отложения жира на верхнем крае шеи холка у них часто сливается с шеей и кажется короткой. У лошадей легкоупряжных пород холка высокая, но менее длинная, чем у верховых. Костным основанием холки являются остистые отростки 2 - 12 грудных позвонков. По бокам холки расположены лопаточные хрящи, мускулы и связки. Остистые отростки первых грудных позвонков имеют различную длину; наиболее длинны 3 - 5-й отростки, иногда и 6-й. В области этих позвонков обычно находится высшая точка холки, в которой измеряется высота лошади.

Начиная с 6 - 7-го позвонка остистые отростки постепенно уменьшаются в длине, и верхняя линия холки плавно сливается (в области 10 - 12 грудных позвонков) с линией спины. Большее или меньшее возвышение холки над линией спины зависит не только от длины остистых отростков позвонков, но и от их наклона и подвешивания туловища в переднем поясе. У жеребят холка не возвышается над спиной, Возвышение холки над спиной появляется постепенно в процессе роста жеребёнка. Высокая холка появляется в процессе тренировок, особенно когда лошадь много ездит галопом с всадником.

Спина.
Для лошадей всех типов желательна широкая, мускулистая спина. У лошадей верховых пород она короче чем у легкоупряжных. Длина спины зависит от длины грудной клетки и отчасти от длины холки. По старой экстерьерной доктрине арабов считалось, что спина лошади должна быть по возможности короткой, достаточной лишь для размещения седла. Несомненно, что короткая спина - наиболее прочна, в особенности если она сопровождается высокой и длинной холкой. Для лошадей быстрых аллюров такая короткая и прочная спина желательна, так как обеспечивает лучшее перенесение силы от задних конечностей вперед.

Одновременно с этим чрезмерно короткая спина при очень высокой и длинной холке ведет к большей жесткости спины, малой подвижности туловища при боковых сгибаниях и тряскому аллюру. В известной мере это может быть компенсировано более длинной поясницей.
Поясница.
У лошадей всех типов должна быть широкой. Ровной и мускулистой. Длина поясницы связана с длиной подвздоха. Лошади с длинным подвздохом обычно слабосильны и хуже сохраняют упитанность. По движению подвздоха судят о частоте дыхания лошади. В период покоя здоровая лошадь делает 12 – 14 дыханий в минуту. Частота дыхательных движений у лошади увеличивается с интенсивностью работы. Состояние поясницы лошади указывает на её здоровье или на некоторые заболевания. Поясница лошади - важная характеристика любой конкретной лошади, а так же поясница лошади используется человеком для крепления на теле лошади различных приспособлений для использования лошади в работе или управлении лошадью. Поясницей лошади называют участок на теле лошади расположенный между спиной лошади и её крупом.
Круп.
Круп - это часть корпуса, имеющая своим основанием крестцовую и тазовые (подвздошные, лонные и седалищные) кости. К крестцовой и тазовым костям прикрепляются наиболее мощные и в то же время наиболее важные в аппарате движения лошади мускулы, в значительной мере определяющие ее силу и быстроту.

При оценке крупа обращают внимание на его длину, ширину и наклон. У верховых лошадей желателен длинный и прямой круп. У тяжеловозов круп широкий, раздвоенный, с пышно развитой мускулатурой и с большим наклоном из-за разницы между высотой в маклоках и седалищных буграх.
Грудная клетка.
О развитии грудной клетки судят по ее ширине, длине и глубине. У тяжеловозов грудная клетка широкая, округлая, но короткая, причем ребра присоединяются к позвоночнику под более тупым углом; у верховых и рысистых лошадей грудная клетка глубокая и длинная вследствие более высокого расположения ребер. При большей подвижности ребер и большем расстоянии между ними лошади свободнее дышат.

Грудная клетка является местом размещения важнейших для лошади органов - легких и сердца. Установлено, что емкость легких находится в прямой связи с длиной грудной клетки. Большей силы и большей быстроты мы можем ожидать от лошади с относительно большим объемом грудной клетки.
Живот.
Подтянутый живот имеют верховые и рысистые лошади в период тренировки и при концентрированном типе кормления. Поджарый живот бывает у больных, истощенных лошадей. Отвислый живот наблюдается при ослаблении и растяжении мышц нижней брюшной стенки.
Конечности.
Работоспособность лошади зависит от развития и состояния конечностей. Поэтому на них обращают особое внимание при оценке лошади по экстерьеру. Роль передних и задних конечностей при движении лошади различна. Передние конечности служат опорой тела, задние обеспечивают передвижение лошади вперед.
Передняя конечность состоит из лопатки, плечевой кости, локтя, предплечья, запястья, пясти, путового сустава, пута,венечного сустава, а также копыта с мускулатурой и связками. Передние конечности расставлены несколько шире задних, кости их короче, направлены вертикально и сочленяются под более тупым углом, чем кости задних ног.
Лопатка.
Плоская кость с мощной мускулатурой, приводящей в движение переднюю конечность.

Для всех лошадей желательна длинная, косо поставленная лопатка, при которой обеспечивается большое выдвижение вперед плечелопаточного сочленения, увеличивается вынос и подъем ноги и создается более широкий размашистый ход.
Локоть. у лошади должен быть хорошо развит и прижат к груди.
Предплечье. При оценке предплечья учитывают его мускулистость, длину, а также соотношение с пястью. Оно должно быть примерно на 1/3 длиннее пясти.
Запястье должно быть сухим, развитым, широким, ясно очерченным и заметно выдаваться над пястью.

Пясть желательна короткая, хорошо развитая, правильно поставленная без накостников. У верховых лошадей пясть длиннее и более округлая, чем у рысаков и тяжеловозов. При оценке пясти учитывают ее обхват, длину, форму, сухость и очерченность ее сухожилий. По толщине пясти судят о развитии костяка и крепости конституции.
Путовые суставы передних и задних ног амортизируют удары конечностей придвижении лошади. Они должны быть хорошо развитыми, широкими, ясно выраженными, сухими, без утолщений. Сзади путовых суставов у лошадей отрастают длинные волосы – щетки. Они защищают суставы и сухожилия от повреждений.
Бабки Играют роль пружинящего механизма, принимая на себя всю тяжесть тела и передавая ее на копыто во время движения лошади. Бабки различают по длине, толщине, сухости и наклону к горизонту. При осмотре бабок отмечают размет и косолапость.
Копыта Выполняют защитную и зацепную функции. Передние копыта у лошади больше задних, их подошва более плоская. Форма и крепость копыта зависят от типа конституции, пола, возраста и от условий содержания лошади.

По окраске копыта бывают темные, светлые, полосатые и смешанной окраски. Более прочными считаются темные по окраске копыта.
Задняя конечность. Она состоит из бедра, голени, скакательного сустава, плюсны, путового сустава, пута (бабки), венечного сустава и копыта. По сравнению с костями передних конечностей кости задних конечностей длиннее и отличаются повышенной прочностью.Мускулатура задних ног лошади развита лучше мускулатуры передних. У быстроаллюрных лошадей наиболее сильно развиты длинные мускулы бедра и голени, а у шаговых – ягодичные.
Бедренная кость (бедро). Должна быть длинная и хорошо омускуленная.

При длинных бедренных костях увеличивается вынос задних конечностей и туловища вперед, наблюдается более длинный шаг.
Голень .Различают короткую и длинную голень. Длинная мускулистая голень желательна для всех лошадей. У верховых и рысистых лошадей она длиннее, чем у тяжеловозных.
Скакательный сустав. Пружинистый орган движения задней конечности. Он должен быть развитым, широким и сухим. Нормальная постановка ног наблюдается при угле скакательного сустава около 150°.

§ 24 СПОСОБ СОБИРАТЬ ЛОШАДЬ И СТАВИТЬ НА ЗАД (КРУП)

Собирание лошади и постановление на зад, должно быть, самые легкие вещи в искусстве верховой езды. Иной едва только три раза сядет на лошадь и уже громко рассуждает об этом. Все кричат: «собирать и ставить на зад». Многие утверждают даже, что их лошади должны ходить постоянно собранными и на заду и что отвели бы их в живодерню как негодных кляч, если бы они не делали этого. Но да будет позволено сказать рассуждающим таким образом, по крайней мере за то терпение, с каким выслушивают их умные речи, что способ собирать лошадь им вовсе неизвестен, что их лошади, может быть, в течение всей жизни ни разу не были поставлены на заду и что полевую лошадь только в некоторых случаях ставят на него.

Понятие о собирании дано в самом слове. Более или менее отдаленные части должны приблизиться одна к другой.

Перед и зад лошади суть две движущиеся и действующие части; они сообщают движение всей остальной массе тела. Если части эти достигли надлежащей гибкости, то можно приступить к собиранию лошади. Голова и шея тогда пригибаются, равным образом сгибается и зад, насколько нужно для того положения, какое желает сообщить ему ездок. Итак, вследствие собирания вся постановка лошади делается красивее. Пусть посмотрят теперь, как собирают своих лошадей ездоки, о которых шла речь выше; они вонзают в ребра обе шпоры; лошадь прыгает вперед. Но так как посадка таких ездоков обыкновенно не совсем хорошего качества, то они падают при этом движении на поводья или, желая удержать лошадь, совершенно выводят ее из повода. Лошадь вытягивает нос вперед и обнаруживает боль, чувствуемую в вытянутых, при таком положении, задних суставах. Это не значит собирать лошадь, но - срывать ее в одно место; как вредно подобное движение, было замечено мною при исследовании задних ног лошади.

Без гибкости зада невозможно собрать лошади, как бы ни была постоянна и верна рука ездока. Она будет постоянно напирать против руки. И если ездок находит наконец средство заставить ее уступать здесь, то это совершается за счет другого фальшивого сгибания, принимаемого теперь лошадью. Она расставляет широко обе задние ноги, так как последние не могут подаваться в своих суставах; или она жмется, искривляет спину и сгорбливается. В таком случае ездока может извинить только слабость, болезненность его лошади, для которой тяжело всякое движение.

Для избежания ненужных повторений относительно способа собирать лошадь отсылаю читателя к трактату о собранной, укороченной рыси. Он найдет там, что если где-либо необходимо совершенное согласие руки и шенкеля, то это именно при собирании лошади.

Собирание предшествует всякому движению. Мы не сойдем с места, не направив передней части вверх. Так начинаем мы все движение. Это сознает самый необразованный всадник, хотя и неясно. Мы видим, как он постоянно подергивает рукою вверх, желая облегчить лошадь спереди и сделать ее развязнее.

Собирание имеет много степеней, и лошадь выучивается понимать их и по ним соразмерять скорость походки. Мы собираем лошадь на шагу, на рыси и на галопе. Разные степени заставляют ее проходить все эти аллюры в различных темпах: медленнее, быстрее, шире, короче и т. д. Через полуодержку к собиранию мы ставим все приводы машины в оживленное движение, вызываем игру мускулов, быстрое сгибание суставов. Собирание служит для нас пробным камнем доброты и крепости лошади. Посредством собирания предостерегаем лошадь, даем ей знак, что с нею имеет быть нечто предпринято. Выезженная лошадь так приучена, что при езде на воле или в поле не обращает внимания на многие движения ездока, будучи занята множеством встречающихся на пути предметов. Мы можем делать движения руками, действовать так или иначе шенкелями. Но как только начинаем укорачивать поводья, тотчас все внимание лошади снова обращается на всадника. При таком знаке она становится настороже и ожидает дальнейших действий со стороны ездока. Теперь, как бы ни было слабо наше движение, лошадь уже чувствительна для него и незначительное нажимание шенкелей или прищелкивание языком ставит ее с места в галоп или другой желаемый аллюр. Вторичное доказательство, что сделать лошадь чувствительной к пособиям - значит, в собственном смысле, научить ее понимать наши движения и быть к ним внимательной. Ужели лошадь минутой прежде не чувствует наших шенкелей? Она знает, что движение их, без предшествующего тому знака, не означает ничего.

Посредством собирания лошадь ставится в повод, приводится в равновесие и, следовательно, без затруднения может быть поставлена на круп.

В существовавших теориях верховой езды принимались положения лошади только двух родов, именно: она находится на переду или на крупе. Но впоследствии нашли и третье, посредствующее положение, в котором она не находится ни на плечах, ни на крупе. Это положение, возможное для лошади на самом деле, называется равновесием. Всякое тело способно принимать его. В своем месте было сказано довольно относительно этого пункта. Теперь при постановке лошади на круп дело снова касается его же.

Новейшие авторы подражают им и при множестве случаев повторяют, что следует научить лошадь употреблению ее зада. Но что значит научить лошадь употреблять ее зад? Как располагается лошадь при ходьбе на крупе? Должна ли и может ли оставаться на нем постоянно? Всякая ли лошадь способна к тому? Относительно этих пунктов авторы выражаются неясно, и отсюда сбивчивость в понятиях.

По нашему мнению, самое естественное понятие о постановке на задней части, что при нем большая часть тяжести тела лошади находится на задней части, как прежде находилась на плечах или на переду. Но мы не знаем признаков, чтобы сказать с точностью, действительно ли в данный момент лошадь находится в этом положении.

Для более ясного понимания дела обратим внимание на лошадь, которая, по назначению и по выездке, должна быть на крупе. Это манежная лошадь. Видя, как она пиаффирует, идет возвышенным галопом, редоп-галопом, курбетирует или иначе, и обращая внимание на ее положение и движение, мы заметим, что суставы задних ног ее постоянно согнуты и круп вследствие этого опущен. Итак, большая часть тяжести тела лежит здесь на задней части - и передняя получает необходимую легкость для всех этих свободных, весьма грациозных движений. В то же время мы замечаем, что они не захватывают много пространства, но, наоборот, чрезвычайно укорочены. Таким образом, характеристические признаки лошади, идущей на переду и идущей на заду, состоят в том, что первая двигается несобранной рысью, с пониженным и обремененным передом и свободным и поднятым задом, последняя же собрана, передние ноги свободны, а зад сжат и опущен книзу.

Если теперь посмотрим на строевую лошадь в ее ровном, мерном полевом шаге, в ее смелой рыси, в просторном, захватывающем большее пространство галопе, то найдем, что ни перед, ни зад ее не понижены. Передние ноги не обременены тяжестью более, чем задние, и наоборот. Все переступают с одинаковой легкостью. Следовательно, лошадь находится ни на плечах, ни на заду, но в равновесии.

Такое равномерное распределение тяжести дает лошади ту большую выгоду, что она может выдерживать целые дни.

Из всего этого следует, что фронтовую лошадь нельзя держать постоянно на заду, но можно и даже должно ставить на него при остановках, при осаживании, тесных поворотах и, более или менее, при коротком галопе и что круп, хотя по справедливости сильнейшая часть, утомляется здесь более, чем передняя часть. Но так как все эти движения могут совершаться и совершаются обыкновенно без знания дела, то в результате оказывается, что здесь, в указанных нами случаях, лошадь на зад ставится с большой осторожностью и бывает на нем в малоопытных руках весьма редко.

Часто говорят: лошадь гибка в заду. Это сгибание зада следует понимать в двояком смысле. Во-первых, она употребляет это сгибание для движения вперед и, во-вторых, в тех случаях, когда расстраивается равновесие, например при спускании с горы, принимает на него часть тяжести тела и тем поддерживает себя. Не упоминаю здесь о других видах, где лошадь употребляет сгибание зада против самого ездока.

Природа настолько сообщила лошади умения употреблять заднюю часть, насколько это необходимо при естественных движениях ее на свободе. Она может идти и с горы, и на гору без содействия человека. Но когда она должна служить для верховой езды и совершать различные искусственные движения, то, конечно, необходимо научить ее верному и с нашими целями сообразному употреблению зада.

В первом смысле простая, неезженая лошадь употребляет свой зад слишком много, т. е. напирает вперед слишком сильно; во втором же употребляет его слишком мало, что мы ясно заметим, когда спускаемся на ней с горы.

Итак, по правилам нашего искусства начинаем тем, что мало-помалу направляем перед лошади все более кверху. Тяжесть, уменьшающуюся здесь, должен, как известно из предыдущего, принять на себя зад. Таким образом он теряет свою слишком большую легкость и не может более через меру напирать на перед. Но этой первоначально малой доли тяжести зад не может взять на себя, не подаваясь в суставах ног и нисколько не понижаясь. Необходимо лошади дать это сгибание, и она получает их через осаживание.

Посредством этого урока лошадь выучивается сгибать заднюю часть, легко собираться и ставить себя на круп. Поэтому я старался изложить его как можно яснее и указать на встречающиеся при этом ошибки.

Через правильное осаживание в руке лошадь выучивается сгибать голенной или заднеколенный и скакательные суставы и пользоваться этим впоследствии где встретится необходимость. Без сгибания сказанных суставов невозможно поставить на круп ни одной лошади.

Если мы примем, что лошадь часто, по причине дурно устроенного зада, порока в сказанных суставах, изобретает всякие средства избавиться от этой постановки; припомним, что лошадь может осаживать и без сгибания зада, и подумаем, как на самом деле мало число ездоков, умеющих надлежащим образом осаживать лошадь, то без труда согласимся, что множество фронто-вых лошадей вовсе не ставится на круп, хотя и принуждают их ходить собранными или, лучше, сжатыми и в разных неестественных положениях.

Итак, первое, в чем обрабатываем молодую лошадь, - это равновесие. С этого пункта начинают и идут до дальнейшего изменения. Если дать лошади слишком много свободы или совершенно предоставить самой себе, то мало-помалу она распускается и снова становится на переду. Но, придерживая ее спереди постепенно все более и более и собирая в то же время, мы делаем переднюю часть все легче и заставляем работать возвышеннее, между тем как задняя все более обременяется и опускается; таким образом, при известной силе такого действия лошадь становится, наконец, более или менее на круп.

Так начинаются манежные движения; обратив на них внимание, найдем, что манежная лошадь целым рядом уроков, идя все далее и далее, становится, наконец, на круп в возможной степени, так что вся тяжесть тела ее сосредоточивается в задней части, передняя поднимается высоко от земли и лошадь доводится до высокой школы. Здесь всего яснее обнаруживается упа-док настоящих лошадей. Предшественники производили целые уроки на курбете, а с нас довольно и того, что мы хотя по временам только, изредка можем показывать это движение. Точно так же принуждены мы оставить и много других школьных движений.

Прежде чем начинать постановку лошади на круп и заставлять ходить в этом искусственном, сжатом положении, следует позаботиться, чтобы она совершенно повиновалась поводу и была коротко знакома с действием шенкелей.

Для хорошо сложенной, живой и сильной лошади легко выдерживать все уроки на крупе. Знаток должен выбирать для манежа именно такую лошадь, если не хочет, чтобы труды и искусство его пропали даром. Поздравляю и всякого другого, кто имеет такую лошадь. Но пусть подумают о бесчисленном множестве лошадей, назначенных для кавалерийских полков! Как здесь иная слабая, недостаточная лошадь ни разу не узнает, что такое равновесие, не говоря уже о настоящем положении на крупе. Всякую минуту она принуждена искать руки всадника, чтобы опереться на нее. Наши постоянные упражнения с подобными лошадьми, частые полуодержки, даваемые с целью собрать их и поправить перед, к несчастью, слишком сильно убеждают нас в истине этого.

Обыкновенные средства, которыми лошадь желает освободиться от насилия, таковы: напирание на руку, мотание головою вверх и вниз, выпадание задом и беспорядочная, неравномерная походка, в которую она впадает, почувствовав стеснение в задней части. Поэтому сначала требуют от лошади очень немногого и тщательно упражняют в сгибании зада посредством полуодержек, остановок и осаживаний, доколе она постепенно не приобретет навыка собираться на просторной, скорой походке, становиться на заду и поворачиваться на нем.

Способность, которую от природы имеет даже дурная лошадь, произвольно подниматься более или менее высоко передней частью, доказывает, по-видимому, что для нее вовсе не должно быть так трудно принимать на зад большую часть тяжести и удерживать в течение известного времени. Но здесь также всего яснее обнаруживается, что без сгибания скакательного и заднеколенного сустава лошадь нельзя назвать находящейся на крупе и она не может держаться на нем. При поднимании лошади таким образом кверху, на дыбы, задние ноги ее остаются обыкновенно выпрямленными. В таком положении нет возможности держаться сколько-нибудь продолжительное время; она переминается задними ногами, бьет в воздухе передними и, наконец, снова падает на землю. Но пусть посмотрят теперь, как поднимается спереди лошадь, обученная мастером своего дела; пусть обратят внимание, как сгибает она свой зад, ставит обе задние ноги вперед к центру тяжести всего тела, как поддерживается тогда все тело на двух ногах, держится в равновесии долгое время и как покойно и мягко опускается снова на землю, тогда не требуется никаких дальнейших упражнений и само собой составится верное представление о том, как должна быть поставлена и расположена лошадь, чтобы держаться на крупе.

Поэтому было бы желательно, чтобы сдерживались несколько от крайней постановки на круп или посадки назад, как называют некоторые, и тем внимательнее исследовали зад всякой данной лошади с целью здраво решить, в какой степени можно ставить ее на круп; желательно также, чтобы основательнее знакомились с предварительной обработкой и с той строгой по-степенностью, в какой следует ставить на круп. Тогда не было бы испорчено столько годных и способных к долгой службе лошадей. Умение верно ставить на круп принесло бы неисчислимую пользу для кавалерии, где так часто употребляются неожиданные и короткие остановки, если бы только умение это не доставалось так трудно и было бы распространеннее.

Лошадь, даже и привыкшая к постановке на круп, не остается на ней сама собой, необходима поддержка ездока. Для этого требуется строгое согласие руки и шенкелей, вернее, отчетливое чувство движений лошади должно показывать ездоку, когда и как нужно побудить ее и когда умерить. Не обладая этими качествами, он не в состоянии ездить на манежной лошади. Он не сумеет сдерживать и собирать ее в требуемой мере: то придержать слишком много кзади, то не в меру отпустить и не соразмерить правильным образом пособий руки и шенкелей. Таким образом лошадь теряет свою постановку и соразмерность поступи и приходит в беспорядок. Владея даже этим тактом и механической ловкостью, ездок все-таки не имеет для себя прочной гарантии, что он в состоянии выездить и обучить всякую лошадь до этой высокой степени.

Теперь, надеюсь, любители поймут во всей ясности, что ни в каком случае невозможно поставить лошадь на круп с помощью пришпориваний и грубого насильственного собирания. Подобному способу обработки, которому, конечно, не учит искусство верховой езды, обязано происхождением то ложное мнение, что будто всякая постановка на круп неизбежно вредна для лошади, и частые примеры, как, таким образом, гибли лошади, по-видимому, оправдывают такое предубеждение. Но лошади, которые должны быть на крупе всего сильнее и которые зато обучены по всем правилам нашего искусства, доказывают прямо противное. Можно ли найти где-нибудь, кроме манежа, лошадей старше и выносливее?

Гибкость зада, правильный способ держаться на нем и владеть им суть важнейшие и полезнейшие свойства, какие они в состоянии сообщить лошади; для нее легко тогда все, что бы ни потребовали, и ездок может быть уверен в ее доброте и ловкости. Но так как, с другой стороны, это один из самых трудных пунктов искусства выездки, то требуется много здравого суждения со стороны ездока и самое строгое рассмотрение естественного устройства и свойств лошади; сущность искусства в том, чтобы надлежащей выездкой улучшить лошадь и, сообщая ей гибкость и развязность, хотя бы отчасти вознаградить то, в чем отказала природа. Имея это в виду, можно и порочных лошадей сделать годными в известной мере.

Разграничение, приводимое мною во многих случаях между манежной и фронтовой лошадью, вероятно, приведет многих читателей к вопросу: где же польза и выгоды манежной лошади, когда она так мало годна для обыкновенной службы?

Манежная лошадь показывает нам высшую степень совершенства, к какой способно это животное вообще. Манеж все еще сохраняет нам дивные остатки древнего искусства; без него они исчезли бы со временем бесследно. Здесь должен изучать ездок вполне точное управление и верные стройные движения лошади. В прежнее время и военные лошади должны были знать все эти искусственные движения; способ войны и турниры делали это необходимым. Сравнивая тогдашних лошадей с нынешними, нужно согласиться, что первые были далеко ловчее и искуснее, зато наши должны быть гораздо разумнее и сметливее, чтобы держать себя при всей небрежности управления ими.